Общение с Гавриилом дорогого стоило, а целует он все равно невероятно.
(трахается, наверное, тоже).
С конца коридора раздается лай добермана, который Кроули не слышал слишком давно. На Кроули он не лаял вообще, даже мог позволить себя погладить. Кроули даже на кровати чуть не подпрыгнул.
Дверь была чуть приоткрыта, поэтому он всё слышал.
Шум шагов.
Голос Гавриила — веселый такой, шутки шутит (обычно только бухим, но звучит как трезвый).
Стук каблуков. Женский смех.
Кроули хмурится.
Когда они проходят мимо его комнаты, она что-то говорит про крутую помаду, которую смоешь только каким-то таким же специальным маслом. Гавриил смеётся так, будто это смешно. Нет. Это нихуя не смешно.
Это мерзко.
Кроули резко подрывается, усаживаясь на кровать, прислушиваясь к отдаляющимся шагам.
Конечно же, первая мысль — по работе.
А потом до него доходит, что сейчас одиннадцать ночи и Гавриил никогда не работает с кем-то у себя в доме. Никто вообще не будет переговариваться у себя дома, потому что это небезопасно для второго партнера.
Кроули криво усмехается.
Отлично. Привел ебаться какую-то блядь.
Не то чтобы Кроули это задело. Не то чтобы его это волновало….
но он снова врёт сам себе.
Вообще, ревновать Гавриила — это даже звучит как очень плохой анекдот.
Это плохо. Это очень плохо. В плане того, что это же смешно. Это невозможно. Гавриил не человек, выглядит он просто как типичный альфа-мужик…
Кроули выдыхает.
Какая разница, как он там выглядит, если когда он раскрывает свой рот, прощаешь ему все грехи. Потому что харизмы в нём дохуя, потому что у него прекрасное чувство юмора и он не тупой. Он интереснее многих. Он дороже многих.
И какая разница, какие там предлоги прогоняет про себя Кроули, когда до него доходит одно важное понимает
за разговоры с Гавриилом он готов был продать душу.
Выдох выходит дёрганным.
Кроули хочет считать себя интеллектуалом и что от Гавриила ему нужны только все эти разговоры и шутки — иногда низкие, иногда с кучей отсылок. Ему нужны только эти разговоры.
Плечи резко опустились, и Кроули покачал головой.
Можно сколько угодно было врать обществу, друзьям, даже Гавриилу, но не себе. Ври кому угодно и сколько угодно, но не себе.
Кроули нужен был Гавриил. Полностью и весь.
Со своими мыслями, расстройствами, бедами и убийствами. Нужны были его взгляды, касания, весь он.
Кроули хотел ему принадлежать.
Не как вещь. Не как доберман. Не как та картина в гостиной. Как нечто более возвышенное и ближе не только разуму, но и…. сердцу?..
Смешно.
Это даже звучит смешно, но если и не врать самому себе, то только так — наружу изнутри раскрывать, прямо все-все мелочи извлекать, доходя до истинной сути.
А суть-то была так очевидна.
Кроули нуждался в нём. Он хотел быть рядом, искать, хвататься, держаться.
Раздражать.
Обожать.
Ему нужен был Гавриил.
И как бы всё было легко, будь Кроули девушкой. Был бы такой же красивой Каролиной с такими же крутыми скулами и огромными черными глазищами. Всё было бы так легко… или нет. Тогда, возможно, они бы пару раз трахнулись, Гавриил не сказал бы ему и слова, и на этом их общение бы и кончилось. А это тоже — не то.
В любом случае, Кроули был не Каролиной, а Кроули. Красивым-красивым Кроули с темнющими глазами и вечно-холодными руками.
Много выебывающимся, хамящий, мерзостным Кроули, которого Гавриил позволяет себе.
Заснуть так и не получилось.
Кроули ворочался, заходил в фейсбук, ютуб, смотрел какое-то видео, закрывал и снова ложился. Потом просыпался, хватался за телефон, снова залазил и опять пытался заснуть.
В пять утра снова раздался звук каблуков. Прямо мимо его двери так, что Кроули аж подскочил.
Голос Гавриила резанул слух и Кроули неосознанно нахмурился.
Надо было бы у неё спросить, как он там всё-таки ебется, но ему хватает мозгов подождать, пока она уйдет, а он дошутит все эти свои шутки.
В её след опять лает доберман. Его лай такой звонкий и агрессивный.
Так же на него лаял в первые дни. И Кроули даже горд, что за такое время они более-менее… сошлись?..
В коридоре внезапно холодно и тонкая черная майка, надетая впопыхах, не греет совсем.
— Ты нахуя так рано проснулся?
Гавриил выглядит помятым. Помятая на нём рубашка, взъерошенные волосы, засос едва-едва выглядывающий из воротника. Кроули оглядывает его так внимательно и молчаливо, что, кажется, даже Гавриилу стало на какую-то степень неловко.
— Да так, — говорит внезапно Кроули, шмыгая носом, — тише надо блядей водить, тише.
— У тебя звукоизоляция.
— Дверь не была заперта.
— Твои проблемы.
Гавриил кажется элементарно заебанным. У него уставший взгляд и в едва приглушенном свете синяки под глазами кажутся в два раза больше. Он уставший. Он весь помятый, но в Кроули какая-то дикая обида за… непонятно что. Куда деваться, что делать — если бы он только знал.
Хотелось заистерить, сказать, что он не имеет никакого морального права таскать баб и ещё что-нибудь такое. Но он-то понимает, что между ними нет никаких особых отношений, а ещё Кроули много выёбывается, а не истерит. Взаимоисключающие определения, увы.
— Впервые вижу, чтобы ты кого-то водил, — качает головой Кроули.
— Может это потому, что дверь у тебя обычно закрыта и ты не суешь свой нос в чужие дела?
— Если бы ты не сувал свои руки в чужое личное пространство, то, может быть, я и не сувал бы свой нос.
Голос у Кроули звучит сухо и ломко. Совершенно безэмоционально, и это Гавриила даже напрягает. В Кроули обычно столько эмоций — да даже во взгляде — а сейчас его каменное спокойствие на нервы давит.
— А это разве что-то меняет? — Гавриил склоняет голову чуть вправо, не сводя усталого взгляда.
— Ну, как видишь, — он разводит руками.
— Ой, постой, ты что, ревнуешь? Не волнуйся, деньгами я снабжаю только тебя, так что можешь не бояться за суммы.
— Охуеть, — он говорит это на полувыдохе с какой-то немой злостью. — То есть то ты мне заявляешь, что тебе понятно, что я с тобой взаимодействую не ради денег, то ты опять кидаешь меня к низу, к тем, у кого «лес дремучий»?
— Ну а как бы по какой ещё причине ты можешь до меня доебываться из-за девушки?
Кроули пораженно поднимает брови, а потом он понимает, что Гавриил, в принципе, не знает обо всём этом сумбуре его мыслей касательно ситуации, касательно его самого. Касательно всего.
Этих чувств, моментов, взглядов. Комок обиды встаёт у самого горла.
Ещё Гавриил пьян.