Когда он взял стакан, вода в нём переливалась от края до края — настолько его продолжало трясти. То ли как побочный эффект, то ли от того, что само тело не понимало, что происходило.
Тело и кости ломили.
А потом опять этот блядский мужик.
Это блядский день сурка никогда не закончится.
Он вечно будет просыпаться помятым куском говна с щетиной и вечно будет видеть этого мужика с его безумно-спокойными глазами. И так будет вечно. И ещё будет эта кукольная медсестра с её глазами-стекляшками.
Окей, он всё-таки умер и это ад.
прекрасно.
— Почему-то в луже крови ты казался мне симпатичнее, К… Кроули?.. Или как там тебя.
— Это ты что ли… Сайнтли какой-то?..
— Я, что ли. Гавриил, проще говоря. Приятно познакомиться.
Он оглядел комнату и, взяв за спинку стоящий у двери стул, поставив близ кровати, усевшись на него, уперевшись локтями в колени.
— Ну, хотя бы зрачки на место встали. Ещё бы помыться и… побриться. Да. Бороду я не хочу.
— Не хочешь — не расти.
Гавриил внезапно улыбнулся. Хотя вряд это можно назвать улыбкой то, что отображалось на лице этого Гавриила. От такой улыбки жди беды. Будто вот-вот достанет нож и кольнет под ребро.
— Я и не рощу. И ты не будешь, К-р-о-у-л-и.
— Да чёрт возьми! — Кроули хотел сказать как-то эмоционально, но вышло вяло и на кровати подскочить не получилось — сил не было. — Просто объясни, что творится?
— Никакого уважения. Тебе-то сколько? Восемнадцать есть?
— Двадцать.
— А на ебало семнадцать, — он тяжело выдохнул, мимолетно пройдясь рукой по волосам. — Пока ничего от тебя я хотеть не могу по очевидным причинам. Через пару дней глянем, что из тебя, — он подался чуть вперед, смотря прямо в глаза так, будто в душу, будто в самое нутро залез и сжал в ладони сердце, — можно слепить.
Кроули напряженно сглотнул. Но скорее от самого понимания ситуации, поточу что чувств по-прежнему не было. Были голые факты. Были странные действия. Был пиздец.
— В общем, пока делай, что хочешь. Можешь, конечно, попробовать свалить, но я-то знаю, что деваться тебя некуда. Отца твоего ещё покрывать могли, а тебя, — он улыбнулся так, что даже сквозь железобетонный слой безумного спокойствия, Кроули стало не по себе, — никто не будет. А пока побрейся хотя бы. Потом можешь выловить домработницу и пожрать. Или где ты там обычно жрешь, мне похуй.
Он кивнул сам себе, едва хотел встать, как Кроули чуть подался к нему, сказав:
— Это же смешно. Это же просто смешно. Это не всратый роман. Ты не мог просто так оставить меня в живых. Не мог.
Голос у Кроули с каждым словом всё тише и более сиплым становился до такой степени, что хрипотцой отдаёт.
— Пацан, ты совсем глупый, что ли? — он встал, но тут же наклонился к нему так, что мятно-сигаретное дыхание ударило по рецепторам с такой силой, что Кроули чуть нахмурился. — Мне просто приспичило. Решу, что с тобой мне делать нечего — прикончу, понял, не?
Кроули нервно сжал в ладони простынь. Транквилизаторы транквилизаторами, а разум у него не был в полной отключке, и он прекрасно понимал, что ему, видимо, пиздец. Потому что пригодным хоть для чего-то он быть не может, и не было ни единой догадки о том, что ему могло быть надо.
— А пока, — он хлопнул по щеке, изогнув губы в якобы улыбке. — Не нервничай. Тебе вредно, а то глазки уже забегали.
А потом он ушел, захлопнув дверь, оставив после себя легкий запах духов и мятно-сигаретных ноток. Кроули уставился пустыми глазами в комод, стоящий напротив кровати, и судорожно выдохнул. Руки почему-то замерзли. Холод поцеловал в затылок.
Кроули закатил глаза к потолку. Белое полотно — как предвещание ада. Белое полотно — как символ его новой жизни, которые не отражало внутри себя никакого смысла. Которая полая внутри.
Безумие.
***
Что нужно было этому Гавриилу от Кроули было великой непонятой тайной.
Ответ на этот вопрос Кроули не получил ни на второй день, ни на третий.
Можно было подумать, что изначально у Гавриила был какой-то там крутой план, но он либо стал неактуальным, либо исчерпал себя, но более Кроули его даже не видел. Элементарно он его не видел. Он просто будто исчез. Оставил его в этом доме, напичканной охраной и домработницами, и свалил.
В какой-то момент, Кроули даже стал думать, что это какой-то всратый розыгрыш отца.
Потом он поехал в свою квартиру. Продана.
Потом он поехал к отцу. Продано.
Он помнил, с каким чувством опустошенности покидал подъезд своего некогда дома. Растерянно глядел на осенний городской пейзаж. На дворового серого толстого кота. Просто стоял и пустым взглядом смотрел на всё это.
Офис отца был на ремонте. Скорее всего, для перепродажи. На руках у Кроули даже паспорта не было, не то что денег. Остался без ничего. Абсолютно. Только с этим странным мужиком, который и то пропал буквально через несколько часов. Оставил Кроули одного в огромном доме.
Он присел на лавочку, поправил парку (новую и, на удивлению, как раз по размеру) и снова замер на несколько минут.
Ни одного предположения. Ничего.
Только оставленный всеми Кроули.
На новом телефоне ни одного контакта — даже пароля от почты, с которой были синхронизированы все приложения вспомнить не смог. Пришлось заново спрашивать у друзей. Он даже создал контакт отца. Единственный номер, который он знал наизусть. Осознавая, что больше он ему не позвонит, он забивает номер в новый айфон.
Не знал, зачем.
Просто так, казалось, было правильно.
Потом он точно так же безразлично ко всему сидел над этим телефоном и пялился в заблокированный экран.
Идти к друзьям не хотелось. Идти в этот особняк, находящийся за несколько часов от университета, тоже не хотелось. Вообще-то, Кроули меньше всего волновало местонахождение университета — всё заведомо было куплено, и он не особо парился ни с посещаемостью, ни с экзаменами.
Всё, конечно, уже было готово.
Только кому это теперь нужно — непонятно. Явно не Кроули, которому осталось, наверное, с неделю, потому что пользы от него — с хер, а Гавриил похож на садиста.
Ещё у Гавриила был доберман. Здоровенная псина, лающая на Кроули до такой степени, что тот каждый раз вздрагивал. С мускулами, злобным взглядом и громким лаем, ходящий вокруг охранника и лающий на любой звук.
Злющий доберман, готовый сожрать всё, что ему попадется.
Кроули решил, что для этого мужика, это, наверно, вполне достойная псина.
Только на кой хуй ему он, Кроули так и не понял.
Наверное, Гавриил тоже не особо понял.
Вообще, Кроули по своему отцу знал, что люди, зарабатывающий убийствами, наркотиками и продажей тех же людей самые — ёбнутые и неопределенные люди. Скорее всего, они не понимают даже себя. Скорее всего, они вообще ничего не понимают.