- Пятки вот сюда, под валик, - объяснил он. - А теперь медленно сгибайте ноги.
- Как это "сгибайте"? - капризно спросила женщина.
- Ну, чтобы пятки коснулись... э... коснулись вас сзади.
Генри снял свою ослепительно-белую куртку и остался в обтягивающей майке. Его сухое, мускулистое тело напоминало сжатый кулак.
- Не могу, - жалобно простонала женщина. - Вес очень большой.
- Когда начнете поднимать, станет легче, - заверил Генри. Попробуйте.
- Больно, - поморщилась женщина.
- Мадам, - Генри снова мило улыбнулся. - У культуристов есть пословица: "Не болит - не растет".
- Не понимаю, что это значит, - проворчала женщина.
Я знал, что Генри уже заметил меня, но почему-то упорно не желал смотреть в мою сторону.
- Давайте, я вам помогу, - снова обратился он к женщине. - Ну, сгибайте ноги. Я подтолкну... Вот так.
- Все? - спросила женщина.
- Нет, - покачал головой Генри. - Обычно новички делают по восемь повторений, а когда смогут сделать двенадцать, увеличивают вес.
- Восемь чего?
- Ну, в общем, нужно согнуть ноги восемь раз.
- Но я уже один раз сделала.
- Хорошо. Значит, осталось семь.
- Я не смогу сделать еще семь.
- Я помогу, - Генри помог ей согнуть ноги, пока пятки не остановились сантиметрах в тридцати от ее тощего, обвислого зада.
- О-о-о, - простонала женщина.
Генри окинул взглядом зал и подозвал к себе стройненькую девушку в белом свитере.
- Вот, - обратился он к женщине. - Я показал вам, с чего начать, а Дженни проведет вас по всем остальным тренажерам.
- Но я не хочу заниматься на всех этих машинах в один день, возразила женщина.
- Давайте попробуем, а там посмотрим, - предложила Дженни и бросила на Генри укоризненный взгляд.
В это время я работал на станке для тренировки спины и, пока Генри и Дженни обменивались взглядами, сделал стойку на руках прямо на сиденье тренажера.
- Простите, мистер Чимоли, - обратился я к Генри. - Я правильно делаю это упражнение?
Генри обернулся и бесстрастно посмотрел мне в лицо.
- Да, конечно, сэр, - улыбнулся он. - Вы делаете абсолютно правильно. - Он шагнул ближе и тихо, но так же любезно добавил: - А теперь пойди поподнимай гантельки своим хреном.
Он еще раз мило улыбнулся и отошел.
Я закончил силовую тренировку и перешел в боксерский зал. Теперь эта крошечная комната была единственным местом, которое напоминало о первоначальном предназначении клуба. Генри повесил там несколько груш и притащил пару скакалок. Я провел десять трехминутных раундов с грушей и минут пятнадцать попрыгал со скакалкой. Когда я работал с грушей, из зала аэробики мимо меня прошла симпатичная девушка. Но я даже не взглянул на нее.
Попрыгав через скакалку, я заметил, что несмотря на усталость дышу ровно и спокойно. Совсем как в былые годы. Когда я выступал на ринге, то всегда был хорош в последних раундах, когда руки противника уставали и слабели, а мое тело оставалось свежим и бодрым.
Я уже принял душ и начал одеваться, когда в раздевалку вошел Генри.
- Да, раньше было попроще, - вздохнул он. - Я сурово качался в зале, а когда доходил до ручки, прыгал на ринг и работал до потери пульса. Потом шел домой, отдыхал и через пару дней снова тренировался.
- Похоже, эта дамочка не очень-то горит желанием заниматься до потери пульса, - заметил я.
- Как и добрая половина тех, кто приходит в клуб. Все хотят стать здоровыми и сильными, но ни один не желает попотеть. Конечно, она никуда не годится. Но еще хуже те мужики, которые считают, что быть накачанным - это грубо и пошло. А потом в один прекрасный день идут к врачу, и он говорит, что им надо немного потренироваться. Вот они и являются в зал в черных носочках и белых теннисных тапочках и не знают, с какой стороны подойти к тренажеру, так что тебе приходится показывать им, что к чему, как малым детям, и чуть ли не самому выполнять за них упражнения. Ни черта делать не хотят. Неужели так трудно внимательно посмотреть на машину и понять, как она работает. Ведь почти на каждой делается одно-единственное упражнение. Так нет же, им трудно даже посмотреть, как работают на этом станке другие. Куда там! Напялят на себя стодолларовые костюмы, усядутся на этот чертов станок и начинают махать своими тощими ручонками, как тот вонючий петух своими погаными крыльями, пока ты не подойдешь и не скажешь: "Простите, сэр, но мне кажется, лучше, если вы будете делать это упражнение вот так".
Я уже оделся, когда Генри вышел из душа и снова зашел в раздевалку.
- Ну что, получше стало? - спросил я.
Генри улыбнулся и промолчал.
Был прекрасный весенний день, и я отправился к себе в контору пешком. На мне были плотные брюки, белые кроссовки "Рибок", кожаная куртка и белая рубашка в широкую бледно-розовую полоску - самая смелая из всех, что у меня имелись. Я чувствовал себя сильным и бодрым, как всегда после тренировки.
Интересно, и чего этому придурку Красной Розе пришло в голову, что он сможет меня запугать?
Глава 7
В четверг в 9.40 утра я сидел в кабинете Квирка и пытался понять, почему Красная Роза решил меня напугать.
- Может, это значит то же самое, что и фраза "Поймай меня, пока я не сделал это снова"? - предположил Квирк. - Просто хочет попугать нас, чтобы мы поторопились с расследованием.
- Ты же слушал запись, - возразил я. - Неужели понял его слова именно так?
- Нет, - согласился Квирк. - Чувствуется, что он настроен против тебя довольно враждебно.
Плащ Квирка аккуратно висел на вешалке. Манжеты белой рубашки были отвернуты, накрахмаленный воротничок расстегнут. Он откинулся на своем вращающемся кресле и заложил руки за голову. Под рукавами рубашки вздулись бицепсы.
- Но почему он настроен против тебя враждебно? - задумчиво спросил Квирк.
- Ну, почему обычно преступник враждебно относится к детективу?
- Может, он тебя знает?
- Ага, и я ему не нравлюсь.
- Хотя в это и трудно поверить, - усмехнулся Квирк.
- Не забывай, он психопат, - заметил я.
- Как будто мало просто полицейских, которые тебя не любят.
- Но, возможно, он вовсе не полицейский и вовсе не знает меня. А может, вообще происходит что-то другое, - сказал я. - Сюзан постоянно напоминает, что это дело нам решить как дважды два.