Хоук явился ровно в 9.59. Он всегда приходил точно. И вообще, всегда делал то, что обещал. На плече висела спортивная сумка.
— Полиция получила признание, — сообщил я. Хоук прошел на кухню и опустил сумку на стойку.
— Квирк верит? — спросил он.
— Нет.
— А ты рассказывал ему про того типа, что удрал от тебя вчера ночью?
— Да.
— Что собирается делать Сюзан?
— У нее пистолет в столе. А мы с тобой будем по очереди дежурить в доме.
— Есть какие-нибудь идеи?
— Нет.
Хоук кивнул, открыл сумку и достал несколько аудиокассет, книжку «Общая земля» и журнал «Круг». Сложил кассеты возле магнитофона Сюзан, бросил «Общую землю» на журнальный столик возле дивана, вынул из наплечной кобуры пистолет, положил его рядом с книгой и, усевшись на диван, раскрыл «Круг».
— Собираешься повидаться с Квирком? — спросил он.
— Да. Знаешь, где здесь что?
— Угу.
Это был один из тех обманчивых апрельских дней, когда кажется, что уже весна, но холодный ветер все еще напоминает о недавней зиме. Я остановил машину на Беркли-стрит под знаком «Только для транспорта полиции» и поднялся в кабинет Квирка. Белсон был уже там.
— Почерк Уошборна почти полностью совпадает с почерком Красной Розы, — сообщил Квирк, когда я уселся в кресло. — Только веревка немного другая. Во всех предыдущих случаях она была хлопковая, а сейчас — капроновая, ну, знаешь, у которой нужно оплавить концы, когда разрезаешь. Но пластырь точно такой же. И связана она точно так же. И убита так же. Только спермы нет.
— И пистолет тот же?
— Нет. Калибр тот же, но пистолет другой.
— Все это подробно описывалось в газетах, — сказал Белсон. — Сам проверял. И пластырь, и как была завязана веревка, и калибр пистолета, и как он стрелял — все. Так что это может знать любой.
— Допрашивал его? — спросил я у Квирка.
— И я, и Фрэнк, и еще человек двадцать. В таких делах трудно провести хороший допрос.
— Понятно, — кивнул я. — Каждый, кто выше тебя по званию, считает своим долгом влезть, а потом еще и заявить, что это он раскрутил все это дело.
— Устроили там настоящий балаган, — проворчал Белсон. — И комиссар этот хренов приперся, и еще какой-то болван из мэрии.
— Так что наверняка они сами и подсказали ему, что говорить, — сказал я.
— Естественно. — Белсон вынул изо рта полуистлевшую сигару, несколько секунд задумчиво разглядывал окурок, затем в сердцах швырнул его в мусорную корзину.
— А их не смущает другая веревка, другой пистолет, отсутствие спермы?
Квирк криво усмехнулся.
— Болван из мэрии говорит, что это как раз-таки и подтверждает, что он — Красная Роза. Что если бы все было подстроено, то совпадали бы все детали. А спермы не нашли потому, что это была его жена и он не мог кончить.
— А пистолет?
— А пистолет он, скорее всего, выбросил, чтобы не засветиться, и достал другой.
— А еще говорят, что нельзя быть идиотом и работать в мэрии, — проворчал я. — Ну, а сам Уошборн?
— Директор закусочной на Хантингтон-авеню. Гамбургерами торгует. Никакого отношения к полиции. Зарегистрирован как владелец того пистолета, из которого убита последняя жертва. До этого у него был другой.
— А что случилось с тем первым пистолетом? — спросил я.
— Катался на катере и уронил в воду где-то на середине бухты.
— Он тебя знает?
— Нет, — покачал головой Квирк. — Говорит, нашел адрес, когда узнал мою фамилию из газет. Но сейчас не помнит ни фамилию, ни адрес.
— А зачем писал, что он полицейский?
— Хотел задурить нам голову, — ответил Квирк.
Мы замолчали. На почти пустом письменном столе Квирка играл солнечный зайчик. На столе стояли лишь фотографии жены Квирка, троих детей и собаки. Настольные часы показывали время в любой точке земного шара. Я никогда не понимал, зачем Квирку нужно знать время на всей планете. Квирк откинулся в своем вращающемся кресле и тихо сидел, покусывая губу.
— А Сюзан не думает, что кто-нибудь из ее пациентов может оказаться убийцей? — спросил, наконец, Белсон.
— Считает, что пока рано делать какие-то выводы, — ответил я.
— Думает, он явится снова?
— Психотерапевты не знают, что может взбрести в голову какому-нибудь идиоту. Они знают только то, почему это взбрело им в голову.
— Прямо как полицейские, — буркнул Квирк.
— За исключением того, что полицейские не всегда понимают эти причины, — поправил я.
— Да, верно, — вздохнул Квирк и, взяв в руки фотографию собаки, подвинул ее чуть ближе к портретам детей. Зайчик на крышке стола немного переполз в мою сторону.
— Нужно выяснить, что мы знаем об этом типе, который принес Сюзан розу, — сказал Квирк.
— Да, — согласился я.
— Уошборн в это время был уже арестован, — напомнил Белсон.
— Значит, если Уошборн — Красная Роза, то кто же тогда, черт возьми, этот ночной гость? — проворчал Квирк, ни к кому не обращаясь.
— А если Уошборн не Красная Роза... — начал Белсон.
— Вот именно, — оборвал я.
Мы снова замолчали, задумчиво глядя в пустоту.
— Это не Уошборн, — заключил, наконец, Квирк.
Я взглянул на Белсона.
— Уошборн убил свою жену, — проговорил он. — Но вот остальное — нет.
— Может быть, — пробормотал я.
— Возможно, — кивнул Квирк.
— Нет, это не Уошборн, — повторил Белсон.
— Хоук с Сюзан? — спросил Квирк.
— Да.
— Хорошо.
Глава 14
К утру Уошборн стал настоящей знаменитостью. Джейн Поули вещала о нем с экрана телевизора, а его портрет украшал первые страницы всех утренних газет. Мэр выступил по Си-Эн-Эн с благодарностью в адрес комиссара полиции, а комиссар великодушно похвалил за отличную работу все управление. Шесть абзацев статьи на первой полосе «Глоба» посвящались лейтенанту полиции Мартину Квирку, начальнику отдела по расследованию убийств, проявившему в беседе с журналистами некоторую сдержанность. В десятом абзаце говорилось, что частный детектив из Бостона, помогавший полиции в расследовании этого дела, отказался от каких-либо комментариев.
— Я не отказался, — проворчал я.
По другую сторону кухонной стойки Сюзан доедала ржаной гренок.
— От меня? Еще бы ты от меня отказывался, — улыбнулась она.
— В газете пишут, что я отказался дать комментарии по делу, — сказал я.
— Наверное, заезжали к тебе в контору, а тебя не было, — пожала плечами Сюзан.
— Брехливые псы, — выругался я.
— Что это мы такие злые с самого утра? — снова улыбнулась Сюзан.
— Куда ни плюнь, каждый лично раскрыл это дело, — проворчал я.
Сюзан откусила еще один кусочек гренка. Я сделал глоток кофе. Волосы у Сюзан были накручены на бигуди, на лице — ни капли макияжа. Она была одета в белую шелковую пижаму с оборками, немного помятую после сна. Я уставился на нее.
— В чем дело? — спросила Сюзан, перехватив мой взгляд.
— Да вот удивляюсь, как тебе удается постоянно быть такой красивой, — улыбнулся я. — Наверное, это не зависит от одежды и макияжа. Наверное, все дело в тебе самой.
— Ты что, уже успел выпить с утра пораньше? — рассмеялась она.
— Это ты бьешь мне в голову, как хороший стакан бургундского, — ответил я.
— Больше не буду. Только после работы.
Я опустил глаза и снова взялся за свой ореховый рулет. Сюзан взглянула на часы. Она всегда куда-то опаздывала. И сейчас по плану должна была уже закончить завтрак.
— Есть новости от твоих пациентов? — спросил я.
— Нет.
— Но если ты узнаешь, кто подарил тебе розу, а значит, и кто является убийцей, ты ведь поделишься со мной, правда?
— Красная Роза признался, — сказала она.
— Не уходи от ответа.