Он завершает разговор, и бросает телефон на кровать.
— Алекс, что происходит? — спрашиваю я дрожащим голосом.
— Это не Лука заказал убийство.
Я недоверчиво качаю головой. Это не мог сделать мой отец. Что бы ни говорили о нем Николай и Алекс, он никогда бы не причинил мне вреда. Но если это был не Лука, тогда у меня больше нет вариантов.
— Тогда кто это был?
— У Николая есть имя, но он не доверяет источнику, и хочет еще немного покопаться, чтобы знать наверняка, — объясняет Алекс, и я чувствую, что он от меня что-то скрывает.
— Алекс. Кто. Блять. Назначил цену за мою голову? — требую я.
Он делает глубокий вдох:
— Ходят слухи, что это может быть Винсент.
Я отшатываюсь, словно от удара, слова пронзают меня, как нож.
— Мой брат? — шепчу я, яростно качая головой. — Это невозможно.
— Я же сказал, что Николай пока не подтвердил эту информацию, но неужели так сложно поверить, что он может стоять за этим?
— Да! — восклицаю я, садясь и оглядывая кровать в поисках своей одежды. — Винсент всегда был рядом со мной, он всегда меня защищал. Он никогда не причинил бы мне вреда.
— Амелия, я не могу просто сидеть сложа руки и игнорировать эту информацию. На кону твоя жизнь, и я не позволю причинить тебе вред, даже если угроза исходит от твоей собственной семьи. Я тебе это говорил. — Алекс протягивает руку, когда я начинаю одеваться. Его хватка на моей руке крепкая, но нежная, свидетельствует о его внутренней борьбе между любовью ко мне и долгом защищать меня.
— Алекс, ты ошибаешься. Этого, не может быть! — слёзы текут по моему лицу. Последствия столкновения с моим братом слишком серьезны, чтобы их можно было вынести: потенциальная потеря единственного человека, который, казалось, заботился об мне с детства, и возможность спровоцировать полномасштабную войну внутри преступного мира.
— Я бы все отдал, чтобы это не было правдой. Но мы не можем игнорировать факты. Ты сказала мне, что твой отец рассматривает возможность отказаться от твоего брата в роли следующего главы семьи. Если спросишь меня, то я отвечу — это кажется довольно серьезной мотивацией.
— Мой отец еще даже не сказал Винсенту, что думает об этом, — возражаю я.
— Неужели так трудно догадаться, что он и так это уже понял? Черт побери, твой отец заставляет его учить тебя драться. Если он все понял, это должно его разозлить, — огрызается Алекс.
— Ты его не знаешь, — настаиваю я, вставая в поисках своих ботинок. Алекс мгновенно поднимается на ноги, набрасывая на себя одежду.
— Не знаю, согласен. Но я знаю мир, в котором он вырос. Предположим, он знает, что не станет главой семьи Кинг. Неужели трудно поверить, что он сделает все, что в его силах, чтобы доказать твоему отцу, что он не так слаб, как он думает, — рассуждает Алекс, глядя на меня так, словно пытается меня переубедить.
— Я не собираюсь играть в угадайку с жизнью моей семьи, особенно моего брата. — я вытираю слезы, гнев и страх, борющиеся внутри меня.
— Амелия, пожалуйста, — говорит Алекс мягким и умоляющим голосом. — Я повторюсь. Я бы отдал все, чтобы это не было правдой. Но я должен знать. Я не могу стоять в стороне и смотреть, когда ты находишься в опасности.
— Я… Я не знаю, я не могу… Я просто… — заикаюсь я, и мои колени подкашиваются. Алекс ловит меня и крепко прижимает к своему телу.
— Я знаю, трудно поверить, что тот, кто тебе дорог, способен на такое, — признается Алекс. Его сердце колотится у моей щеки, когда он кладет свою голову на мою.
— Сначала ты думаешь, что мой отец хочет моей смерти, а теперь ты говоришь, что это мой брат. Извини, если я думаю, что твоим источникам сложно поверить, — язвительно говорю я.
— А если мы это подтвердим? — спрашивает он.
— Отлично, — огрызаюсь я. — Допустим, мы сможем подтвердить, что за этим стоит Винсент. Я буду той, кто разберется с ним. Ты понял?
— Амелия… — протестует он, но я перебиваю его.
— Пожалуйста, Алекс. Если это правда, а я не говорю, что верю в это, мне нужно знать, почему он так поступил. Мне нужно посмотреть ему в глаза и спросить его лично. — Отчаяние в моем голосе ощутимо, и я вижу конфликт в его глазах, когда он сопоставляет риски с моей потребностью.
— Хорошо, — наконец говорит он, крепко сжав челюсти. — Но я пойду с тобой. И если есть хоть малейший намек на опасность, мы уйдем оттуда.
— Ты не сможешь, они не пропустят тебя дальше вестибюля, — возражаю я.
— Амелия, я не оставлю тебя наедине с твоей семьей. — он притягивает меня ближе к себе, пытаясь убедить меня, что не собирается отступать.