– Эксмутский маяк – один из самых старых в Новой Англии, – рассудительно сказал Уорли. – Его построили в тысяча семьсот четвертом году по приказу самой королевы Анны. Побережье в этих местах опасно. Много кораблей пропало.
– Я надеялась найти здесь список смотрителей маяка и их собственности.
– Сомневаюсь, что кто-то составлял официальный список.
Констанс вспомнила, о чем говорил ей Пендергаст за завтраком.
– А кто был смотрителем около тысяча восемьсот восьмидесятого года?
Молчание.
– Почему тысяча восемьсот восьмидесятого?
Она пережала. Вот в чем состояла главная трудность.
– Да без каких-то особых причин, – сказала Констанс, выдавив из себя смешок.
– Так, посмотрим. Семейство Слокум было смотрителями в период Гражданской войны, вплоть до тысяча восемьсот восемьдесят шестого года, насколько я помню. В том году Мид Слокум упал с лестницы и сломал шею. Потом смотрителями были Макхарди. Джонатан Макхарди. Они там жили до того времени, пока маяк не перевели в автоматический режим в тысяча девятьсот тридцать четвертом году.
– Значит, никаких потомков Мида Слокума в городе нет?
– Насколько мне известно, таковых вообще нет. Бездетный вдовец. Пьяница. В этом одна из опасностей работы: все время на ногах, одиночество, изолированность… особенно зимой. Говорят, он спятил в последние годы, говорил, что маяк посещают призраки.
– Призраки? Что за призраки?
– Плачущие младенцы по ночам. Что-то в таком роде.
– Понятно. – Констанс помолчала. – А где бы я могла узнать о нем побольше?
Уорли уставился на нее из-под кустистых бровей:
– Вы, случайно, не работаете с этим историком?
Кроме возраста и расовой принадлежности обладателя пальца, Пендергаст за завтраком упомянул о Моррисе Маккуле. Ей всего лишь нужно научиться задавать вопросы более беззаботно.
– Нет, мне просто любопытно.
– Потому что этот парень задавал те же вопросы. – Он шагнул к ней, его лицо потемнело от подозрения. – Вы тут с кем?
Констанс почувствовала смятение, смешанное с растущим раздражением. Она проваливала задание. Но лгать в таком маленьком городке нельзя.
– Я здесь с мистером Пендергастом, частным детективом. Он расследует ограбление винного погреба.
– А, тот человек в красной машине, который вчера спровоцировал собственный арест?
– Да.
– Вот молодец. Начальник полиции Мурдок – настоящий говнюк. – Арест начальником местной полиции возвышал Пендергаста в глазах Уорли. – Если бы вы могли уточнить, что именно хотите узнать, может, я и нашел бы что-то.
– О, если бы я могла уточнить. Мне хочется узнать всю историю этого города.
– Позор, что кто-то украл вино Лейка. Он приятный джентльмен. Но я не думаю, что история города имеет к этому какое-то отношение.
– Мы пытаемся работать основательно. Меня особенно интересует история городского афроамериканского населения.
– И очень занятная история.
– Пожалуйста, расскажите.
– Там на берегу расположено то, что называется Дилл-Таун. Там жили чернокожие.
– А почему Дилл-Таун?
– В честь освобожденного раба, который там поселился. Его звали Джон Дилл. В те ранние времена большинство жителей были моряками. Тот район, вообще-то, некоторое время был богаче, чем белая часть города.
– Почему же?
– Они на длительное время выходили в море, работали китобоями и на зерновозах. Когда ты в море, всем наплевать, какого цвета у тебя кожа. Важно, что ты умеешь. И команды на этих кораблях были многоязычные.
– А на земле, когда они возвращались в Эксмут, здесь ощущалась расовая напряженность?
– Поначалу нет, пока работы всем хватало. Но позднее оно появилось – возникло негодование в связи с процветанием Дилл-Тауна. Понимаете, обитатели Эксмута были в основном прибрежными рыбаками. Они не уходили в море на годы во времена китобоев, а черные уходили. А потом из-за Кракатау дела у всех пошли плохо.
– Из-за Кракатау?
– Да-да. Извержение Кракатау произошло в тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. На следующий год в Эксмуте не было лета; люди говорят, что тогда, в тысяча восемьсот восемьдесят четвертом, заморозки случались каждый месяц. Урожай погиб, рыбная ловля сошла на нет. Китобои к тому времени уже переживали кризис, и легкие деньги, которые они зарабатывали еще недавно, кончились. Ситуация становилась все хуже, пока одного черного парня не обвинили в изнасиловании белой женщины. Парня линчевали.
– Линчевали? В Массачусетсе?
– Да, мадам. Его удавили, а тело выбросили в залив. Это случилось в тысяча девятьсот втором году. Для чернокожих тот случай стал началом конца Дилл-Тауна. К тому времени, когда налетел «Янки Клиппер» в тысяча девятьсот тридцать восьмом году и сровнял с землей Олдем, Дилл-Таун был почти пуст.