- Лишь узнать сэр?
- Да, пока только это.
- Хорошо сэр.
Бон Жозе положил трубку, Питер был хороший служащий, схватывал на лету, язык держал за зубами, правда, был гомосексуалистом, но кто не без греха. В любом случае пожаловаться на него было плохим делом, ведь даже все самоубийства, выполненные им, ни разу не подвергались сомнениям. Пусть даже в этом помогал шеф полиции.
Бон Жозе вернулся к горизонту, чистый красивый, ровный и необходимый, как и его идеи. Ведь что он видел здесь до своего прихода. Люди, застывшие в своей цикличности, дом, семья работа и так вся жизнь. Ничего отличного от друг друга. Они приходили домой, шли в паб, пили, шли домой, вся их жизнь умещалась в одном предложении. Их женщины как дойные коровы мечтали лишь о размножении, мужчины, заклейменные их решением размножаться мучились, весь этот скот тонул в собственном дерьме, пока не пришел он и не стал осуществлять свою мечту.
А мечта ведь проста, по сути. Сделать что-то выдающееся, что навсегда оставит след в истории. Пусть даже это и будет добрым делом. К примеру, лечение рака, у больных. Это решаемая проблема, надо лишь тестировать на ранних стадиях, когда эмбрион в утробе и столовые клетки только начинают создавать органы. Проблема лишь в морали, но с помощью его усердия, этот вопрос можно решить.
Ещё в детстве он понял, что отличается от всех, сперва по аналитическим способностям, ведь точные науки ему всегда хорошо давались, затем, он пересел на гуманитарий, покорив химию и анатомию. И когда он примерно приблизился к объёмному понимаю структуры чисел и заработал на этом первый миллиард, то осознал что куда важнее, победить ещё и старость, которая точно таким же раком висела над ним.
Богатство не унести с собой в могилу, так почему бы его не спустить на бессмертие? На самом деле он борется вовсе не с раком, а всего лишь со старением клеток. Он пытается спасти свою смертную душу. И в этом схож со священником.
Бон Жозе закрыл глаза и подставил лицо солнцу. Тепло этого далёкого светила передавалось со слабой силой, и от этого было особенно желанным. Сейчас в тишине этого захолустья он мог творить свою идею воплощать её, создавать нечто вроде колыбели новой жизни, пользуясь покровительством своих друзей.
***
А тем временем в тысячах километрах от больницы, в родовом имении Жозе, также под свет солнца проснулся старший член всего рода. Фред Жозе, в своей неизменной спальне, с низким бархатным балдахином.
- Сэр, сэр ваш завтрак - сказал старый Альт Маккуин, ставя серебряный поднос рядом с Жозе.
- Альт, ты как всегда со своим бульоном, у меня уже всё хорошо, ты же знаешь мою больничную карту вдоль и поперек - тихо сказал Фред Жозе, протирая глаза - сколько времени.
- Половина восьмого сэр. И насколько я помню, мы должны довести лечение до конца.
- Ты что решил меня поить этой гадостью до конца моей жизни, а это что, опять пенка, Альт, ну как так, ты назло?
Но старик лишь аккуратно убрал пенку и переложив платок через руку и стал молчаливо ждать. Старик Фред Жозе отхлебнул половину бульона. Напиток был ему прописан, но это не означало, что его следует пить до сих пор.
- Как там дела у моего сына?
- Я не слышал, но вроде бы всё хорошо, но построил больницу и как я понимаю, несколько удалился от дел управления своей компанией.
- Альт, ты прекрасно знаешь его, и ты знаешь мое беспокойство, мой мальчик никогда не отличался благопристойностью. У меня снова появилось нехорошее предчувствие, я обязан узнать, что там происходит на самом деле. Ведь помнишь, что произошло в Нью-Йорке. Кто знает чем бы это закончилось не подоспей ты вовремя.