- Отец, послушай.
- Я не хочу ничего слушать. Я как Альт, видимо в чём-то провинились перед богом, и он дал нам таких сыновей.
- Вообще-то вся Европа не против гомосексуалистов, это даже стало нормой в своем роде. - Европа часто ошибалась, выставляя свое убожество на показ и хвалясь этим. Не будем об этом, я приехал, чтобы закрыть всё и увести тебя на лечение.
- Я не могу уехать, у меня впереди грандиозные планы, я повторяю, я почти достиг того
чего хотел, ты разве не видишь? Ты разве не понимаешь этого? Ты хотел, чтобы я стал известным, ну так вот оно, протяни руку и возьми это, отец.
- Я повторю, я совершил много ошибок, я покрывал тебя, ещё в университете, но теперь ты зашел слишком далеко.
- Я никуда не пойду - закричал Жозе и с размаху ударил своего отца бутылкой из под виски.
Старик упал. Он так и продолжал смотреть на него, своими ясными, голубыми глазами, словно пытаясь повторить свой приказ завершить все, что здесь творилось. Жозе не требовалось щупать пульс или слушать сердце. Он уже понял, что его отец мёртв, а вместе с ним и старик Альт, так как старый слуга обязательно начнёт искать виновных. Единственное что сейчас было необходимо, это позвонить Питеру, и сказать ему очередной приказ.
Но этого не понадобилось, Маккуин уже был здесь. Он молча посмотрел на тело, потом на Жозе, затем на остатки бутылки. Питер не шевелился, со стороны казалось, что он даже не дышит. Наконец он нарушил молчание своим как всегда спокойным тоном.
- Моего отца тоже следует убить?
- А ты как думаешь? - спросил Жозе, убирая осколки бутылки в сторону.
- Это было бы практичней всего. Он не остановиться пока не докопается до истины. Тогда убей его. Это не должно мешать моим планам.
- Хорошо.
- И ещё, теперь мы окончательно перешли черту, теперь пути назад не будет.
- Я понимаю, но мы это сделали ещё тогда, когда в первый раз поцеловались и когда мой отец увидел нас. И рассказал об этом твоему.
- Наверно ты прав.
Жозе внимательно смотрел на безмятежное лицо своего любовника и друга. Это был единственный человек способный ради него на всё, которого не заботила никакая моральная сторона его поступков, для которого она просто не существовала. Жозе вышел. Он не любил мешать Питеру в его делах.
Отца Питер усыпил спустя двадцать минут, когда тот поднялся проведать своего хозяина. Бедный старик не мог уснуть, зная, что его господин, всё ещё не лег спать. Требовалось ввести большую дозу снотворного, чтобы инсценировать несчастный случай.
Затем Питер задействовал своих людей в поместье и уже ближе к концу ночи, была придумана версия, этого безумно печального несчастного случая, обошедшегося в целом в несколько миллионов долларов. Несмотря на молодость, Питер был мастером своего дела.
Развалившись на диване Жозе не мог уснуть, ему, почему то вдруг стало понятно, что, несмотря на свою далекость, именно отец был последней сдерживающей его преградой. Его мысли, поступки, рассуждения, нравоучения, наконец. Его попытки изменить его половую жизнь, его забота ставшая своеобразной клеткой. А ведь все, потому что он был единственным сыном, к глубокому сожалению всех его родственников. Но теперь всё измениться, взяв, наконец, вверх над своим создателем, он сам сможет творить.
Предвкушения, предвкушения. Жозе будто бы парил по комнате, ему казалось, что вся его кровь превратилась в огненный алкоголь, и теперь будоражит его сознание. Он будто бы взмывает вверх, и падает в далекую пропасть, где на дне его ждет верный Питер.