Тишину, воцарившуюся в соборе на долгие удары сердца, пока епископ демонстрировал всем извлечённую из шкатулки реликвию, нарушили тяжёлые шаги и прозвучавший оглушительно не такой уж громкий перезвон доспехов. Рыцари Веры миновали расстояние, отделявшее их от кафедры, где стоял епископ. Возглавлявший их приор требовательно протянул закованную в латную перчатку руку к стеклянной сфере с клубящимся внутри багровым туманом.
В тот же миг Антрагэ, понимая, что сейчас начнётся, уронил правую ладонь на эфес шпаги. Граф де Кревкёр, стоявший рядом и понимавший ничуть не меньше, взялся за рукоять пистолета. Не отстал от них и торговый князь Альдиче Мондави, коротко кивнув слугам, чтобы, как только всё завертится, уводили его супругу из собора. Находившийся рядом с ними Легион достаточно пришёл в себя после общего молебна, чтобы также подготовиться к грядущей схватке.
Все взоры собравшихся в соборе были устремлены к кафедре, где приор рыцарей Веры обратился к епископу:
— Реликвия никогда не была вашей и не вернётся в Феррару! Именем Господа, которому служу, я требую отдать её мне.
— По какому праву?
Хорошо поставленный голос епископа звучал столь же уверенно, как и когда он читал молитву. Он был хорошим оратором, и вся сцена на миг показалась тем, кто за ней наблюдал, разыгранной по заранее подготовленному сценарию.
— По праву истинного слуги Господа!
Рамиро сделал ещё шаг вперёд, и пальцы его едва не коснулись стекла, заключавшего в себе багровый туман. Епископ тут же отдёрнул руку, и всем стало ясно, что сцена вовсе не запланирована заранее.
— Отдай реликвию, жирный боров! — выкрикнул Рамиро, ничуть не смущаясь святого места и толпы людей. — В тебе Веры не наберётся и на горчичное зерно, раз ты не ощутил, что храм сей осквернён нечистым!
Епископ отшатнулся при этих словах, сунув реликвию обратно в шкатулку. Однако Рамиро шагнул вперёд и поднялся на первую ступеньку кафедры. Латная перчатка сомкнулась на шкатулке, которую епископ сжимал двумя руками.
Воспользовавшись возникшим замешательством и тем, что остальные рыцари Веры также сделали пару шагов вперёд, Вилланова подошёл почти вплотную к дожу. Ваороне неотрывно следил за происходящим на кафедре и даже не повернул голову в сторону оказавшегося так близко к нему рыцаря Веры. Вилланова вынул из ножен на поясе длинный кинжал и левой рукой тронул за плечо дожа. Ваороне повернулся-таки, на лице его за считанные удары сердца сменилась целая гамма чувств. Сначала раздражение, потом удивление, после узнавание, и наконец то, чего ждал Вилланова — страх.
— Я же говорил, что найду тебя, — улыбнулся опальный торговый князь и всадил дожу кинжал в правый бок, метя в печень, — и нашей встречи ты уже не переживёшь.
Он ударил дожа ещё несколько раз. Ваороне не мог издать ни звука, кроме сдавленного сипения — Вилланова левой рукой сдавил ему горло. Мертвенная белизна растекалась по лицу дожа. Кровь из нескольких ран обильно лилась на пол. Ваороне содрогнулся в конвульсии и обмяк — и Вилланова так и не понял, умер тот от полученных ран или от ужаса.
— Довольно этой игры! — услышал Вилланова новый голос. — Тут успели прикончить вашего дожа, пока вы обменивались угрозами!
Опальный торговый князь, как и многие в соборе, завертел головой, отвлекаясь от столь приятного его сердцу зрелища, как подыхающий у его ног Ваороне, и увидел свободно шагающего через толпу человека в простом чёрном одеянии с кожаной тубой под мышкой. В этот момент человек отшвырнул её прочь и продолжил широким шагом идти по направлению к кафедре, где уже стояли приор и епископ.
— Неистовый приор рыцарей Веры, — голос человека в чёрном был полон сарказма, — боится размозжить голову этому фальшивому епископишке? Ты глянь на него, Рамиро! На его жирной роже написан грех симонии, чревоугодия и мужеложства! Да этот кабан же не пропускает ни единого смазливого служки. Мне не надо заглядывать в его жалкую душонку, чтоб увидеть эти грехи!
— Лишь Господь… — начал было епископ, но Рамиро перебил его.
— Этот человек прав, и ты, жалкий отягощённый грехами, не смеешь взывать к Господу. А теперь последний раз говорю тебе — отдай реликвию!