– Хватит юродствовать, – сухо перебил его Толя, – делом займись. А я с ЦУПом свяжусь.
Он, оттолкнувшись ногой от пульта, поплыл в сторону панели связи. По пути он немного задержался у центрального обзорного иллюминатора, открывавшему вид на Голубую планету.
Атмосферная видимость с их трёхсот пятидесяти километров поражала и в то же время давала отчётливо понять, что творилось внизу. Перед мысленным взором Анатолия пронеслось всё, к чему он уже успел привыкнуть, все последствия изменения профиля континентов – новые заливы на местах устьев еликих рек, исчезнувшие острова и части стран, новые проливы, соединившие когда-то разделённые моря.
…………………………………..
Наверняка ещё через пару десятков лет только немногие выжившие с затопленных территорий и стран будут помнить названия мест, где они родились и выросли. Человеческая память вещь избирательная и хитрая. Она старается защитить своего носителя – сглаживая со временем острые и болезненные углы пройденных этапов жизни.
Не двигаясь и почти не дыша, словно боясь спугнуть картины опустошения родной планеты, которые теперь, после привычных за годы вахты на низкой орбите видов северного полушария, всколыхнули в нём какое-то давно похороненное и забытое чувство щемящей тоски и безысходности. С ним он с успехом боролся все годы своей взрослой жизни.
От созерцания печальных последствий дел человеческой цивилизации его отвлёк напарник:
– Ты уже связался с центром? – всё так же неотрывно мониторя поступающие потоки информации, обратился к нему Тимофей.
– Нет! – встрепенулся Толя и, оттолкнувшись ногой от «стены», последовал к станции связи. Пристегнувшись в кресле и начав настраивать аппаратуру, он обратился к напарнику:
– Знаешь, я тут лишний раз вглянул вниз – везде такой кошмар, и в южном полушарии ничем не лучше, чем в северном! И подумалось мне, что мы это всё заслужили…
– Под «мы» ты, как я понимаю, подразумеваешь все человечество? – всё так же не отрывая взор от мониторов, ответил ему Тимофей и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ты слишком много думаешь, а это теперь вредно. Там внизу об этом мало кто ещё задумывается. Некогда думать – выживать надо. Всё же нарастало постепенно, из года в год. Постепенная потеря плодородных низменных земель, голод, волнения и целая охапка разраставшихся локальных конфликтов – как следствие. Так что людей там, внизу, сейчас больше заботит банальная проблема обретения куска хлеба и глотка чистой воды. Ты вот знаешь, что ещё до начала Потопа я да жил, а точнее выживал, со своей семьёй в городе с населением в семьдесят тысяч человек? Не знаешь… И в этом городе уже не было воды, электричества, бензина, медицинской помощи, гражданской обороны, системы распределения продовольствия, а муниципальные службы или какие-либо другие формы централизованного управления приказали долго жить ещё задолго до того…
Он оторвался от мониторов и посмотрел на напарника пустыми глазами, полными боли и темноты, принявшей неизбежное.
– Наш город был блокирован во время очередного «оранжевого» мятежа в течение долгих двух лет. Жизнь в нём была настоящим адом – плавно перетёкшим в локальную гражданскую войну. Всё случилось не за день и не за два. В вялотекущей жизни сонного городка простому человеку, наверняка, было сложно заметить негативные изменения, происходившие понемногу, но постоянно. У нас не осталось ни милиции, ни армии. Были только успевшие кое-как вооружиться группы самообороны из родственников, и все, по большей части, только пытались защищать свои дома и семьи. Каждый был сам за себя. Когда всё это началось, некоторые из нас были лучше подготовлены, но у большинства соседских семей запаса продовольствия имелось всего на несколько дней. У некоторых были пистолеты, и только у очень немногих – древние АК и ружья. Через пару месяцев в городе начали орудовать банды. Они крушили всё, например, если ты жил один в доме – быть убитым и ограбленным становилось лишь вопросом времени, независимого от того, насколько хорошо ты вооружён. Сила была в количестве. Огнестрельное оружие, патроны, вода, зажигалки, антибиотики, бензин, аккумуляторы, еда – это то, за что мы дрались, как бешеные звери. В такой ситуации, какая сейчас творится, за редкими островками тающей призрачной стабильности, всё меняется – большинство людей превращаются в кровожадных монстров. Это было просто отвратительно, а ещё хуже, что многие хорошие, в принципе, люди, чтобы выжить, превращались в чудовищ.