Клубится темнота... клубится мрак...
Дым от пламени черной свечи, освещенной десятком других огоньков...
Темнота, дым...
Вот! Мрак, наполняющий зал, исходит от этой самой свечи! Она уже разрослась до немыслимых размеров: толщиной в человеческое тело, высотой метра два с половиной... И чадит, чадит удушливой мглой...
Вспышка в сознании - отдается болью!
Черт...
Т_а_к_о_г_о ощущения "присутствия" у меня еще не было! Да, и в медитации, и во сне я контролировал себя, но всегда что-то на мне "висело", что-то ограничивало меня. Сейчас же все по другому: я здесь, я полностью здесь! Хотя и понимаю, что мое тело все еще там, за гранью, по ту сторону барьера...
Одного не пойму до сих пор: как и когда я "вышел"?
Не могу вспомнить, чтобы я собирался или хотя бы просто хотел сделать это. И чтобы инициировал выход тоже не помню. Но...
Момента перехода я тоже не помню...
К сердцу крадется тревога - и краски тут же меркнут, контуры смазываются, пламя свечей и разноцветные блики вокруг тускнеют. Вот это да! Никогда раньше это не происходило так быстро... Хотя, может быть, это я "вываливаюсь", а не мир реагирует на меня? Проверим...
Даже не потребовалась обычная сосредоточенность. Мимолетный образ в воображении - фигурные песочные часы, звякнув, падают на пол. Сквозь клубы мрака я вижу, как пересыпается песок внутри стеклянной колбы.
Пламя черной свечи гудит, будто печь, разбрасывает крупные искры. Те с шипением падают на пол. Меня обдает волнами жара. Что это? Что собой символизирует этот полуфакел-полусвеча? Что такое таится во мне, что рождает эту тьму и огонь?
Холодок в груди...
Тим! Тим? Тим, это ты?
Молчание... Гудит огонь, сыплются искры... Льются струи жидкого воска, растекаются по полу... А внутри - тишина... Только покалывает что-то.
Тим!
Крупинка льда возникла где-то в районе копчика, ползет, чертовски медленно ползет по позвоночнику... Невыносимая боль, не смягчаемая даже холодом... Гудит пламя, сыплются искры... Нет, нельзя потерять сознание здесь, это просто невозможно... Выше, в пояснице... О Боже, как же больно!.. Кажется, надо закричать и станет легче, но все звуки перебивает гул черной свечи... В затылке... Мозг рвется на части, голову заполняет холодное месиво... Все валится в бездну, заполненную багровым туманом...
Тим...
Я чувствовал себя совершенно разбитым, в горле стояла тошнота, болела голова, морозило. Короче, мне было очень плохо. Даже не хотелось открывать глаза. В груди шевельнулся Тим.
- Доброе утро, - пропищал он; я не ответил. - Что ты дуешься? Ну, извини, мне что-то нехорошо вчера было. Наверное, опять буря какая-нибудь.
Буря тебе...
- Ты где вчера был?
- Когда? - Тим казался удивленным и, надо сказать, если он притворялся, то получалось у него хорошо.
- Тогда, когда я чуть не задохся в том зале! У меня такого никогда не было, это ты сделал?
- Не знаю, я спал...
- Тим!
Наконец, я почувствовал, что ему страшно. Это были только зачатки страха - невольного, такой возникает очень часто и быстро исчезает. Но это было начало.
- Тим, нам лучше не ссорится. Ты понял меня?
- Да...
- Что?
- Да!
- Вот так. А теперь, собираемся и идем на работу.
На работе царил переполох: персонал сновал по коридорам с бледными лицами и широко раскрытыми глазами, пациентов развели по палатам. Григорьев вовсе походил на наркомана в ломке: синие круги под глазами, взъерошенные волосы, лицо и глаза без выражения. И еще - милицейские формы среди белых халатов...
Опять!
Сердце упало и тут же зажглось пламенем тревоги: все бросали на меня какие-то странные взгляды. Что такое?..
Тело лежало прямо посреди коридора, окруженное багрово-черным пятном. Тим дернулся и затих. Я же почувствовал подступающую тошноту.
О Господи, кто же мог сделать такое?!
Тело прикрыли простыней, но на ней тут же проступили красные пятна. Кровь свежая! Только-только начала сворачиваться! Что же это?!
Стало жарко... Будто в голову вливают горячее масло... Пятна крови на простыне растянулись, превратились в клочья тумана, поплыли по воздуху...
- Мирошин! - голос принадлежал Григорьеву, который стоял вот тут, прямо рядом со мной, но звучал где-то далеко. - Андрей!
Я дернул головой, отгоняя дурноту, повернулся - и встретил горящий взгляд заведующего.
- Андрей, нам надо поговорить.
Он сел за стол, сцепил пальцы рук. Его взгляд - тяжелее свинца - упал на меня, прижал к стулу, заставил сгорбиться и опустить глаза.
- Андрей... сколько мы работаем вместе? А?
- Не понял, ты о чем? О чем речь?
- Андрей... никогда бы не подумал... ладно, хватит! Хватит вранья! Тебя видели, три часа назад, здесь. Видел больной из седьмой палаты, но это неважно. Тебя видела дежурная медсестра! Ты - ты взял ключи от пятнадцатой? Взял, у нее же и взял. А утром нашли тело - он был в пятнадцатой палате, Андрей. И ты еще пришел на работу...
Несколько секунд сказанное усваивалось мозгом. Первым очнулся Тим - похолодел от ужаса, судорожно забился, словно пытаясь вырваться из моего сознания.
Нет! Не делай этого! Мне больно!!!
- Что кривишься? - Григорьев наклонился к столу. - Совесть зашевелилась?
Нет, не слушай его! Это не ты! Слышишь, Андрей, это не ты!
- Это не я... - послушно повторил я полушепотом.
- Что? А почему шепотом?
Это не ты!!
- Это не я.
- А кто? Видели-то тебя и ключи брал ты.
Тим? Тим?! Ти-им!!!
- Не знаю...
Скрипнула дверь, спиной я почувствовал человека...
- Ну что, любезный Андрей Михайлович, у нас есть все основания... Встать!
ГЛАВА 3
- Позвонить мне хотя бы можно?
- Угу, три ха-ха. Тебе, может, еще права зачитать? Иди, дозвонился уже!
Меня втокнули в камеру, сзади лязгнул замок - все, приехали. Хорошо еще, один пока... Тим!
Что? - голос у него расстроенный... или нет, разочарованный.
Что делать будем?
Не знаю...
Ну, придумай что-нибудь!
Сам придумай! Кто из нас человек - ты или я?