Однако именно к нему устремились взгляды прибывших легионеров.
– Римские воины приветствуют мастера Эльазара! – с веселой улыбкой сказал Публий, и легионеры, тоже улыбаясь, загремели мечами по продолговатым медным щитам.
Бен-Цур широким жестом пригласил гостей в дом. Однако трое из пятерых, привязав лошадей, присели под тенистыми ветвями смоковницы.
В дом зашли лишь Бен-Цур, Элька, Публий и Корнелий. Они удобно расположились на разостланных циновках, с плотными подушками, расшитыми яркими пурпурными нитями.
Шифра и помогавшая ей Бат-Шева, расставили амфоры с водой и виноградным вином, тарелки с вялеными финиками и плодами смоковницы. Подали козий сыр, подсоленные оливки. Сами женщины примостились чуть в стороне.
– Корнелий, твоя трибуна, говори! – сухо сказал Публий, и Корнелий, обращаясь к Эльке, с непонятным облегчением произнес:
– Пятый легион перед тобой в долгу, мастер Эльазар. Какая сумма тебе причитается за выполнение заказов легиона?
Элька, не выражая никакого удивления, поднялся, подошел к нише, оборудованной полками, снял несколько глиняных табличек, протянул Корнелию:
– Здесь записана согласованная сумма за выполненную работу. Дни и количество изделий, которые были переданы представителям легиона. Корнелий начал было рассматривать глиняные таблички, однако вмешался Публий
– Мастер Эльазар! – сказал он уважительно. – У нас нет времени вести подсчеты и проверки. В легионе тебя хорошо знают, как честного иудея. Какова итоговая сумма нашего долга?
Элька взял одну из табличек, посмотрел, назвал сумму в сиклях, затем в римских динариях.
Корнелий взглянул на архитектора. Сумма оказалась довольно значительной.
Публий коротко приказал:
– Уплатить! Недостающие деньги добавит мой секретарь.Вскоре Корнелий передал Эльке увесистую кожаную сумку и сказал:
– Расписку на полученную сумму, если можешь, напиши на папирусе, а не на глине. Так удобнее хранить, – и с обезоруживающей непосредственностью объяснил, – легче таскать легионные сундуки.
– Теперь, мастер Эльазар, чтобы закончить эту часть нашей встречи, – сказал Публий, чуть помрачнев, – легион приносит свои извинения за случившуюся задержку оплаты. Виновный понес заслуженное наказание… Однако же, к делу!Элька внимательно выслушал предложение гостей. На его лице, опалённом печным жаром, отражалась напряженная работа мысли. Затем, собрав в кулак короткую густую бороду – жест, ставший с недавних пор привычным, – переспросил:
– Не ошибся ли я, услышав от уважаемого архитектора Публия заказ на миллион единиц: кирпичей, плиток и различной посуды?
– Нет, – подтвердил архитектор, – миллион кирпичей – это именно то, что нам понадобится. – Он сделал паузу и жестко добавил: – Причем в кратчайший срок!
Однако, заметив растерянность на лице Эльки, более мягко продолжил:
– Наш опыт показывает, что это вполне осуществимо, если в дополнение к имеющимся обжиговым печам, построить новые.
Публий кивнул Корнелию, и тот, вытащив из жесткого кожаного футляра, несколько листов папируса, развернул их перед сидящими мужчинами.
Сдержанная улыбка озарило лицо Бен-Цура. Он не видел подобных чертежей с того самого времени, когда они с Эльазаром, молодым рекрутом из Иудеи, будущим отцом Эльки, строили гончарные печи в крепости далёкого Дура-Европоса.
Приняв эту улыбку, как снисходительную критику его чертежей, Публий подтянулся, встал и вновь сухо спросил:
– Командующий отвергает моё предложение?
– Напротив, – спокойно, не гася улыбки, ответил Бен-Цур, – твои чертежи не просто точны, они предельно детализированы. Жаль, что у меня не было подобных чертежей, когда мы строили с отцом мастера Эльазара керамические печи в крепости…
– Дура-Европоса? – перехватил разговор Публий
– Да, – кивнул Бен-Цур.
Вошла Шифра. Она успела переодеться. Голубая туника, была подвязана узким поясом. Такого же цвета широкая лента прижимала поседевшие, но все еще густые, заплетенные в косу, волосы.
Бен-Цур смотрел на неё и чувствовал, как его сердце захлестывает волна горячей любви к этой женщине.
"Нет, её красота, не померкла, – с радостью думал он, – она лишь притаилась в лабиринте нелегко прожитых лет".
Рядом с ней стояла Бат-Шева. Элька не поверил своим глазам. В светлой хламиде, подтянутая широким поясом, она казалась стройной и совсем молодой. Большие серые глаза излучали загадочное сияние. Её трудно было узнать.
Не только Элька не мог оторвать от неё удивленного взгляда. С непонятным интересом смотрел на неё и римский офицер c новенькими знаками отличия по имени Корнелий.