— Значит, не рассосалась организация… Ну что ж, добро, добро. Да, господа, интересный документик, справедливый, а? — Ханжин встал, зашагал. — Любопытный документик, очень любопытный. Что я мог бы сказать?
Первое: главное место в нем отводится нашим, Сибирским армиям. Молодцы, парижские кавалеры, далеко видят!
Второе: точно, канальи, видят! Так и пишут, что наша армия пойдет на Москву через Поволжье, а не через Север. Через Поволжье! Правильно!
Третье: хвастовство прет из документика, хвастовство, — мы-де объединяем вас всех. А кой черт объединяют, если не могут активизировать Миллера и Деникина, а делают ставку на Юденича? А? А так ничего, приятный документик. Что скажете, генерал?
Нарышкин поморгал свиными глазками, такого вопроса он не ждал. Хотел поразить Ханжина парижским обзором, но анализировать стратегическое положение? Он длинно закашлялся и солидно сообщил:
— Полностью присоединяюсь к замечаниям вашего превосходительства.
— А вы, полковник? — Была у генерала Ханжина милая привычка — вести бои и стычки везде и всюду, хотя бы и психологические, чтобы совать при любом случае ближних своих мордой в грязь, чтобы чувствовали они свою перед ним слабость.
— Я также присоединяюсь к замечаниям вашего превосходительства и должен сказать, что вы очень глубоко провели свой анализ, — почтительнейше сказал Безбородько. Ханжин с усмешкой глянул на него: съел, мол? Но Безбородько все так же вежливо продолжил: — Однако я хотел бы сделать несколько небольших дополнении.
Ханжин посмотрел на него настороженно, Нарышкин недовольно засопел.
— Мне кажется, из обзора становится окончательно ясным, что союзники всё меньше будут участвовать в борьбе с большевиками посредством собственных экспедиционных сил. Отсюда разговоры Гревса и Нокса о победоносном наступлении англо-американских сил следует расценить как блеф, не более того.
Ханжин не любил проигрывать даже психологические поединки, и, уж поскольку Безбородько начал говорить впрямь дельно, он оживленно, с хитрецой глянул на Нарышкина: выкусил, дескать? У Ханжина полковники стоят больше, чем в иных местах генерал-квартирмейстеры…
— Думается мне, что авторы прекрасно понимают малые шансы на успех генерала Юденича, даже с учетом организации барона Штейнингера. Кстати, ваше превосходительство, я лично знаком с бароном и его организацией и не очень верю в нее: громоздка-с. Колеблется все время на лезвии ножа. Авторы обзора, однако, верно понимают, что большевики никогда не согласятся отдать Петроград — сердце красной революции, как они его называют, а потому пойдут на крайние меры, вплоть до снятия дивизий, противостоящих нам. Это была бы действительно великолепная помощь посредством стратегического взаимодействия. Я не утомил ваше превосходительство?
— Мое превосходительство с удовольствием слушает вас, полковник, — живо откликнулся Ханжин. — А как превосходительству нашего гостя? — Он с нескрываемым наслаждением выслушал какое-то невнятное междометие разозленного Нарышкина.
— Большим недостатком документа мне кажется отсутствие в нем четко разработанной по времени и очередности стратегической увязки взаимодействия фронтов. Все говорится лишь в общем. Так вот и получается, что наша армия — ваша армия, ваше превосходительство, — вынуждена идти, не ощущая особой помощи других фронтов, идти тем не менее победоносно и неудержимо.
«Ага, голубчик, льстить изволите, — подумал Ханжин. — Ну что ж, знаешь свое место у ноги, знаешь, не зарываешься».
— А что, полковник, — с удовлетворением сказал он, — вам бы в штаб ко мне перейти, а? Бросайте свою контрразведку, хе-хе-хе…
Нарышкин зябко передернул плечами: оказывается, этот щеголь брюнет с черными кругами под глазами к тому ж еще и контрразведчик. И он, непроизвольно состроив искательную мину, ласково глянул на полковника, — перед людьми этой профессии он испытывал бессознательный ужас.
— А теперь, господин генерал-квартирмейстер, есть и у меня для вас кое-какие новости. — Ханжин с шиком вынул из стола телеграфный текст: так карточный игрок с торжеством выкладывает прибереженного к концу игры козырного туза. — Читайте вслух срочное сообщение от генерала Войцеховского.
Нарышкин прочел:
— «На участке фронта вверенного мне корпуса перешел к нам командир 74-й бригады 25-й дивизии красных генерал Авилов…»