— Нас и в Петрограде обучали в тире, и в Бузулуке много тренировали.
— А каковы результаты у вас лично?
— Я, товарищ командующий, с малых лет охотник. Птицу в лёт бью.
— Вот как? Это прекрасно. Я тоже очень люблю охоту. Значит, в хорошую дивизию попали?
— Да, трусов здесь нет. В любое наступление идут смело. Вот только комбриг семьдесят четвертой Авилов, бывший генерал, подвел нас.
— Да, — задумчиво произнес Фрунзе. — Очень подвел, а могло быть и совсем плохо… Постоите, постойте, а кто вам сказал, что он бывший генерал?
— А я его в Петрограде видел. Девушка знакомая мне рассказывала, что он бывший генерал и к белым хочет перебежать. А потом я доставлял приказ лично комбригу семьдесят четвертой и узнал его. Доложил Фурманову, да оказалось поздно. Успел уже генерал сбежать.
— Вот как, следовательно, было, — с интересом протянул Фрунзе. — До чего же причудливо иной раз получается в жизни… Да, упустили! Теперь, наверно, у Ханжина корпусом командует.
Несколько минут ехали молча. Душевные колебания терзали Григория: никогда в жизни не лгал, а тут, получается, продолжает скрывать факт, может быть очень важный для командования.
— Простите, товарищ командующий, — буркнул он, преодолев себя, — но Авилов корпусом не командует.
— Откуда такие сведения? — искренне удивился командующий.
— Мы его на днях пристрелили…
— Ну и ну! — Фрунзе даже приостановил коня. — Час от часу занятней. Интересный у нас с вами разговор получается! Ну-ка, подробней!
Сбивчиво и неловко Далматов рассказал эпизод, связанный с захватом пароходов.
— Значит, вы и в этом деле отличились? Здорово у вас выходит. А кому доложили?
— Никому! — выдавил из себя Григории. — Побоялся, что живым не доставил.
— Но ведь он стрелял в вас?
— Да. Вот рубец на ухе.
— Так неужели вы думаете, что Чапаев не понял бы закономерности вашего поступка? Нехорошо! За то, что рассказали мне правду, спасибо. А впредь ничего от командира не скрывайте. Лучше плохая правда, чем хорошая ложь! Запомните?
— Да. Да, товарищ командующий! Я потому сейчас и в партию заколебался — уж очень часто не так у меня получается, как надо. Не готов еще.
— После войны куда намереваетесь?
— Еще не знаю. Не думал как-то об этом.
— Поступайте на курсы красных командиров, а потом — в военную академию. Военное дело — сложная и многообразная наука. Ее одной практикой не постичь. Надо знать историю военного искусства, знать его теоретические основы. Грамотные кадры нам будут еще нужны, и, думаю, не раз. Грамотные и политически сознательные. Капиталисты постоянно будут навязывать нам столкновения и войны… Это что, Красный Яр?
— Так точно.
Командарм пришпорил копя, и они крупной рысью поскакали к селу. Григорий остался у коновязи штаба, а Фрунзе и Сиротинский быстро прошли внутрь.
После совещания Фрунзе сообщил Чапаеву о своем намерении провести вместе с ним командирскую разведку и лично участвовать в руководстве форсированием реки — это было как раз тогда, когда Безбородько дал согласие на массированный террористический акт.
Одним из прямых последствий решения Фрунзе выехать на разведку было снаряжение множества передовых дозоров, направленных по разным маршрутам. Григорий с Володей отправились парным дозором по дороге к излучине реки Белой и далее к деревне Лавочное.
— Не зевать, глядеть в оба — орлами-зайцами, или как там складно у Фролова получалось, — напутствовал их Гулин. — За вами следом едут на рекогносцировку командующий и начдив. Ясно? Дозоров много, а ваш — наиглавнейший!
Вечер был серый, туманный, а когда молодые бойцы въехали в лесок, стало совсем темно. Григорий достал шашку и прижал ее к правому плечу. Шепнул:
— Володька, вынь-ка наголо!
— Заяц белый, где ты бегал, — веселым шепотом ответил Фролов. — Не робей, всегда успею.
«Надо бы приказать построже… А ну его к чертям, еще подумает, что зазнаюсь…»
Дорога круто свернула вправо, и вдруг из потемок с двух сторон на них стремительно выскочило около дюжины белоказаков. Как железными клещами, до боли сдавило правую ногу Далматова, кто-то повис на морде у коня. Но раньше, чем разведчик успел что-то понять или решить, начала работать его рука: взмах вправо, влево, вперед. Раздались дикие крики, стоны. Ратмир — боевой конь — взвился на дыбы, ударив кого-то передними ногами, развернулся и поскакал назад. Вдогонку донеслась злобная брань казаков и громкий крик Володи, резанувший по самому сердцу. «К Володьке?.. Назад, к своим?.. Предупредить!»