Из-за небольшой высотки выскочила лихая тройка степных коней, запряженных в крытый возок. Да как засвистел-закричал возница, да как огрел кнутом коренника — еще бойчее рванули невысокие темно-гнедые коньки, отклонились-упали назад седоки, только «эх!» от удовольствия и сказали.
Дорога начала взбираться на долгий подъем. Кони пошли шагом, белый пар валил от них, высоко поднимаясь в хрустальном, морозном воздухе. Возница соскочил на дорогу и пошел рядом с возком.
— Как зовут-то тебя? — спросил один из седоков, плотный и ясноглазый усач.
— Егор, а по батюшке Пантелеймонович. А тебя, прости за любопытство?
— Михаил, а по батюшке Васильевич. Ну что, дедусь, много по нарядам приходится ездить? — Фрунзе тоже вылез из возка, зашагал, разминая ноги.
— А то нет! Шатается тут вашего брата взад-вперед. Откуда только берутся? И всем спешка, всем срочно.
— Война, дедушка! Тут не засидишься.
— Это мы знаем, что война. А скоро ли она кончится?
— Кто ж ее знает! Слыхал, небось, что у Колчака триста тысяч солдат мобилизовано?
— Мобилизовано! Это разве вояки?! Нешто они всерьез воевать будут?
— А то нет? — подзадорил Фрунзе.
— Хрена с два! Какой же им интерес за белых воевать?
— За красных-то мужики воюют?
— Воюют, коли красные не обманывают. Опять же большевики землю отдали мужичкам. Да и сам Ленин из мужиков.
— Это кто же сказал?
— Сам я слыхал. Чапай на митинге говорил. Я ведь прошлый год под ним в отряде служил — в обозе кухню возил.
— Ну, как он командир?
— Одно слово — герой! И в наших мест уроженец. Ничего не боится — заговор имеет. Все, почитай, «Георгии» получил в германскую. Пуля его не берет. А уж сам рубит — как полоснет, так до седла казака и развалит! Ей богу, не вру! А сейчас, говорят, в Москву к Ленину поехал, за правдой. Ну вот, многие его бойцы по домам разошлись, другим не верят, подвоха боятся. А ему, ух, какая вера есть! Но, милые! — Подъем кончился, они вскочили на возок.
Егор Пантелеймонович свистнул, дернул вожжи, кони вновь понеслись, только снег запушил в лицо.
Далеко впереди показалась черная змейка обоза. Она заметно росла, расстояние быстро сокращалось. На санях, поверх плотно упакованных тюков, лежали возничие.
— Что везете, товарищи? — спросил Фрунзе.
— А вон у командира обоза спроси, — мотнул головой вперед стрелок. — А мы каждому проезжему отвечать не обязаны.
Фрунзе довольно ухмыльнулся в усы. Догнали командира в голове колонны. Он спал, завернувшись в тулуп. Командарм не стал его будить, приподнял край брезента: крепко увязанные валенки. Хорошо!
— Куда путь держите? — спросил он у возницы.
— В двадцать пятую дивизию.
— Так. Отлично. А командира разбуди, скажи, что командующий армией велел поменьше спать: фронт близко!
Егор Пантелеймонович, уразумев, кого он везет, гикнул, взмахнул кнутом, и возок мигом умчался вперед, оставив окаменевшего от удивления возницу.
Русский сторожевой город Уральск встречал их во всем своем зимнем убранстве. Иней посеребрил пушистые деревья, мороз изукрасил окна домов. Белыми столбами неподвижно стояли над крышами дымы. На улицах оживление, много военных — в шинелях, полушубках, у всех за плечами винтовки. То и дело встречались конные обозы, караваны навьюченных верблюдов. И над всем этим — шум от неумолчной пальбы из винтовок и непрекращающегося карканья ворон.
— А ну-ка, Пантелеймонович, замедли!
Навстречу возку двигалась группа оживленных, румяных красноармейцев. Несмотря на мороз, грудь нараспашку, некоторые навеселе.
— Гляди, ребята! — Один боец указывает на деревья поодаль, куда опускается крикливая стая. Мигом человек десять сдернули винтовки, вскинули их, залп! Одна ворона падает, десятки с истерическим гомоном взлетают кверху и беспорядочно кружатся.
— Что за безобразие! — возмутился Фрунзе. — Товарищи красноармейцы, из какой части? — грозно спросил он.
— Мы-то? Из бригады Плясункова.
— А зачем стреляете по воронам, да еще в городе?
— А нам никто не запрещает, — весело ответил белозубый, широкоплечий боец. — Патроны дадены, вот и примеряемся. Кто в белый свет, как в копеечку, а мы, уральские охотнички, проверяем винтовочки на птичках. Может, и вы, гражданин хороший, хотите пальнуть?