— Знакомься, доченька. Это мистер Уильямс из Лондона, большой друг нашего отца.
Сделав книксен, Наташа пожала его крепкую руку.
Надеюсь, у отца вашего нет поводов расстраиваться из-за своей милой дочери… — добродушно произнес англичанин без каких-либо даже признаков иностранного акцента.
— Штабс-капитан Безбородько! — представил Авилов своего соседа.
Подтянутый сухопарый брюнет лет тридцати подчеркнуто вежливо склонил перед Наташей голову и четко сдвинул каблуки. Она сделала быстрый книксен и перед ним. Безбородько пристально посмотрел ей прямо в глаза.
— Деточка, вот тебе письмо от папы, можешь почитать его у себя, у нас тут серьезный разговор, не для маленьких.
Наташа молча вышла к себе, не затворив, однако, дверь в гостиную. «Нет, мамочка, сколько ты ни молодись, а я уже не маленькая и судьбу свою знать хочу!»
Первым заговорил англичанин:
— Смею заметить, миссис, что ваша дочь удивительно хороша. Я сказал бы — подлинная русская красавица в духе Васнецова. Очевидно, мягкий, ласковый характер?
— Мягкий? Ласковый? — Мать саркастически рассмеялась. — Вероятно, мистер Уильямс не имел счастья воспитывать собственную дочь? Э, да что тут рассказывать, это надо самому пережить. А сейчас еще с большевиками завела знакомство, ходят вокруг какие-то подозрительные субъекты, того и гляди обворуют!
— Вот как? Тем больше имеется у вас оснований прислушаться к мнению своего благоверного супруга. У нас по достоинству оценили его знания. Он очень настойчиво просил меня переправить вас с дочерью на территорию, занятую нашими друзьями, откуда вы свободно можете ехать в Лондон.
Я продолжу доводы господина Авилова, принимающего столь большое, как я понял, участие в ваших делах. (Послышалось недовольное хмыканье Авилова.) Разумеется, чисто дружеское участие, господни Авилов? Ну, я шучу, шучу! Или у вас большевики отшибли чувство юмора, господа? Итак, вы узнали сейчас о тех боях, которые, возможно, произойдут за Петербург и, возможно, будут идти на его улицах. Это опасно, мадам. Надо решаться!
— О Господи! — голосом, полным отчаяния, произнесла мать. — Бросить все, ехать на край света, поймите меня…
— Госпожа Турчина! Мы хорошо понимаем вас, но мы понимаем также и чувства вашего мужа, крупного инженера и очень ценного знатока артиллерийского оружии, в том числе морского. Его спокойствие — это важное государственное достояние. Мы гуманисты, люди цивилизованные и не можем далее волновать этого человека!
— Надежда Александровна! — горячо заговорил Авилов. — Пожалуйста, выслушайте меня. Единственный случай! Господин Безбородько в ближайшее время получит в свое распоряжение вагон первого класса. Направление Самара — Уфа. Упакуйте все ценное в чемоданы. Вам с дочерью предоставляется целое купе. Из Уфы с помощью верных людей вы переедете на лошадях линию фронта и попадете в расположение войск адмирала Колчака. Далее, через Омск вы добираетесь до Владивостока, а затем — в Лондон. Соглашайтесь, Надежда Александровна!
— Ах, господа, столько интересных мужчин против одной слабой женщины.
— Не против нее, а за нее, мадам, — сильным веселым голосом возразил Безбородько.
— Ну ладно, я согласна, согласна…
— Вот это деловой разговор, — удовлетворенно произнес Уильямс. — Мой старый друг господин Турчин будет долго пожимать вот эту мою благородную руку. Разрешите считать вопрос улаженным. Господин Безбородько будет держать вас в курсе событий.
— Господа, вы уже уходите? А как же чай?
— В следующий раз, мадам! В следующий раз. — Мужчины галантно целовали ручку Надежде Александровне. Вскоре за ними хлопнула дверь.
— Наташенька! Чай пить!
Девушка порывисто вошла в гостиную.
«Господи, как быстро летит время! — подумала мать. — Где мои семнадцать лет?.. И до чего ж она хороша в самом деле! Какая стать, какие глазищи… Нет, конечно, здесь ее оставлять нельзя, среди этого хамья, всплывшего на поверхность. Надо ехать. Это неизбежно!»
— Мама! Я все слышала. Я никуда не поеду.
— Да? — Надежда Александровна хладнокровно оглядела дочь. — Очень интересно. Это что же тебя студентик твой, социаль-демократ, локти залатанные, так научил разговаривать с родной матерью?
— Не поеду! — топнула ногой Наташа.
— Сколько же можно быть такой глупой? И неблагодарной? — Глаза матери облили Наташу нескрываемым презрением. — Все романтикой живешь? Идеалами? В куклы играешь? А где они — идеалы? Кругом шкурники, бандиты, спекулянты, крикуны. Каждый норовит ближнего заглотнуть. Нет уж, мы за себя постоим. Голыми руками нас не возьмешь! Перестань плакать, вытри глаза. И запомни: будет так, как я сказала! Ишь, заневестилась…