Она дергалась в зачарованной петле до тех пор, пока дух не ослаб от бесконечного сопротивления, а потом умерла.
Исчезла, оставшись навязчивым шепотком в его памяти, который он иногда слышал. Такая слабая, что ещё века не смогла бы сдвинуть и лист пергамента пальцем. Они не умирали, но чем еще считать такое развоплощение, если не смертью?
Аран Эндор даже не стал слушать его жалоб. Гурутлэйн считалась допустимой жертвой.
«Мразь».
Энгвар с присвистом выдохнул сквозь зубы и быстро помассировал переносицу узловатыми пальцами, накрыв ладонями лицо: он боялся ее, этой злобы на Короля, как слишком громко сказанных слов, за которыми неминуемо придет наказание.
Гора под его ногами дрогнула – Энгвар привык, что Тангородрим дышал, силами балрогов и Аран Эндор незаметно перестраивался и подстраивался, закрывал иссякшие жилы и открывал новые. Но эту дрожь он почувствовал иначе. Неприятная вибрация прокатилась по камню под его ладонями и ступнями, как спазм.
«Что это?»
Он услышал шум внизу – топот и крики со стороны входа в главную шахту. Ловко, перепрыгивая через ступень, спустился вдоль скального выступа, поросшего колючим светящимся камнегрибом, и быстро зашагал вперед, по узкой дорожке слева от пропасти.
Энгвару всегда казалось, что врезанные в скалу белые фонари в виде приукрашенных шахтерских ламп смотрятся уродливо.
Орки во главе с бригадиром смены сгрудились около выхода на третий мост – галдящей толпой, настолько взбудораженной, что даже заметили его не сразу. Все, как один, мялись и вглядывались в коридор шахты, будто оттуда на них могло броситься чудовище или отряд нолдор-лучников.
– Они не вылезут…
– Да и пусть там останутся! Я за ними не пойду!
– …твою мать, сколько еще работать не смогу?
Бурление голосов перетекало друг в друга. Энгвар встал прямо перед шахтерами.
– Ваша смена не закончилась, – голос прозвучал с опасной ленцой убийцы.
«И что же их напугало в шахте так, что оказалось хуже одного из талахай?»
Энгвар чувствовал кислую вонь их животного страха, как отраву в воде.
Он быстро оглядел бригаду Лагдуша, словно ощупывая ее взглядом: не все. Не хватало с двух десятков орков. За выжившими тянулся кровавый след по камням: черный и блестящий, как земляное масло.
«Значит, остальные ранены еще серьезнее или мертвы. Двадцать шахтеров. Дерьмо».
– Господин… – голос бригадира, необычно светлокожего и приземистого орка, с ног до головы испачканного угольной пылью, звучал сипло. – Господин, на нас напали.
«Спаси нас Аран Эндор! Да неужто!»
Лагдуш держался на почтительном расстоянии, будто стараясь слиться с остальными орками. И избегал смотреть ему в глаза, как всегда случалось при виде майар. В нем, как и в любом другом орке, проскользнуло в этот момент нечто от дебилов-вырожденцев, которые появлялись на свет обреченными на безумие, зато набирали силу тела, как обычные мужчины и женщины.
– Кто на вас напал? – Энгвар мрачно поглядел на бригадира и перепуганных шахтеров. – Голые землекопы? Может, крысы?
«Трусливые сучьи дети. И что я отвечу псам Лангона, когда они придут снимать выработку и придется заказывать новые лампы?»
Гребаные лампы. Разбили эти скоты, а отбиваться ему, как и всегда: факелы чадили и вредили работе, а лучшие шахтовые светильники приходилось заказывать в одном из цехов сиятельного, командирский рог ему в жопу, Тар-Майрона.
Энгвара на мгновение отвлекли писк и шуршание – в пятне света, за входом в шахту с резными наличниками, мелькнула целая стая крыс. Черношерстные твари ломились и верещали, лезли друг другу на головы, путались и кусались за голые розовые хвосты.
И рассосались в мгновение ока. Все равно что впитались в камень.
«Значит, и крысы сбежали. Но при обвалах так бывает».
Энгвар перевел взгляд на Лагдуша, который наконец-то поднял голову и посмотрел ему в глаза. Белки орка покраснели от угольной пыли.
– Они… мы не знаем, что это, господин, – он говорил раздражающе медленно, будто на ходу подбирая слова. – Что-то светилось в темноте, красное. Я видел их, они как заросли чем-то. Выли, как эхо в пыточных. Смеялись, как те, кого ведут в Яму. Кого они ранили – с нами, кто добежал. Остальные… там. Мы ударили по камню, и они… просто все проломили и свалились на нас.
«Воющие кристаллы?!»
Энгвар даже головой встряхнул, еще раз взглянув на бригаду.
– А теперь посмотрите на меня еще раз, – зеленые глаза майа потемнели от раздражения. – И скажите правду, на этот раз без шахтерских баек. Кто из вас обосрался и вызвал обвал? На самом деле.
Ответом было молчание. Шахтеры упрямо смотрели на него, все как один, и на их лицах Энгвар читал молчаливый ужас.
«Они действительно не лгут?»
– Я перебил опоры, господин, – виновато заговорил Лагдуш. Хриплый голос орка звучал непривычно сбивчиво и тихо. – Наверняка завалило. Они… гнались за нами. Эти, красные. Но хоть убивайте – мы не пойдем, пока не убедимся, что оно мертво. По-настоящему мертво.
Чем больше он слышал, тем больше понимал, что такой обман слишком сложен для орков. Целой сменой, да ради обвала, который им же и разбирать? Зачем?
«Никаких причин. Что за красные?»
Орки дрогнули разом, шарахнувшись в сторону, когда из шахты донесся мучительно-яростный протяжный вопль. И стих.
– Говоришь, среди вас есть раненые, – Энгвар цыкнул языком и кивнул, подзывая их к себе. – Покажитесь-ка.
Из общей массы орков, облаченных в кожаные туники рабочих, выступило с полтора десятка раненых. Грязные от угля, они кривились от боли, пачкали себя и пол густой кровью: соседи вытолкнули их, как заразных.
Спрятаться не удалось никому.
Раненые остались стоять перед Энгваром – хромые, с изодранными руками и лицами.
Он подошел к первому среди них, мощному орку с оливковой до зелени кожей. Тот прижимал к груди кровоточащее предплечье.
– Покажи рану. – Энгвар бесцеремонно дернул шахтера за запястье, понуждая разогнуть руку, и тот издал сдавленный хрип боли.
«Это не упавший камень».
Внутренности прихватило скользким кулаком дурного предчувствия и одновременно – сладостным предвкушением опасности.
В Энгваре проснулась давно спящая гончая.
На предплечье шахтера, от локтя до кисти, изгибался кровоточащий след, как от двойных когтей. Странная рана: края остались гладкими, словно от острого клинка. Но кровь, даже там, где начала сворачиваться, подернулась мерцающей красной пленкой, больше похожей на блеск породы в необработанном камне.
«Или этот отсвет дают грибы. Но будь я проклят, если они врут. Никогда такого не видел».
Игнорируя шипение орка, Энгвар задумчиво поворачивал его руку влево и вправо, изучая порез.
– Как вы себя чувствуете? Что-то еще болит, кроме самих ран? Горячка? Тошнота? – коротко поинтересовался он у всех раненых скопом. Отбросил за ухо и пригладил по виску короткие черные волосы с зеленоватым, будто стоячая вода в болоте, отблеском.
«Зачем ты спрашиваешь их? Знаешь же, что такое дерьмо не показывает себя сразу».
Но они, конечно же, были в порядке – настолько, насколько могли. Об этом сказало недоумение на лицах и отрицательное покачивание голов. И никаких жалоб на боль.
«Хорошо. И впрямь придется посмотреть, что там произошло. А за этими – смотреть. Нехорошие раны. Необычные».
Энгвар не боялся. Махнул рукой Лагдушу и остальным шахтерам.
– Хорошо. Всем здоровым оставаться здесь. Раненых – отвести в лазарет. В отдельную комнату. К другим не пускать. Распоряжение передайте целителю слово в слово. Я возьму лук, спущусь в шахту и все проверю.