Вашата перебил:
- Ты не прав, Макс. Даже в самое тяжелое время они не приходили в ужас. Это были неиссякаемые оптимисты. Они верили в свое бессмертие. Знали, что на Земле возникнет разум и мы, люди, придем им на помощь. И даже высчитали, пусть с некоторыми погрешностями в ту или другую сторону, что после нашего прилета они снова увидят небо - всего через шесть тысяч лет! Аналогия уже была. По одному из вариантов на создание вселенной и человека бог затратил всего шесть дней.
- Для Арта разницы нет, - сказал я. - Ему что шесть тысяч, что шесть дней.
Макс, малиновый от того, что его перебили, снисходительно поморщился.
- Видите ли. Конечно, планета будет восстановлена, и много быстрее. Меня сейчас не это занимает. Я наблюдаю за Ивом и Антоном и уверен, что участие в космическом спектакле оставило в них глубокий след. И это естественно. Все же, друзья, не следует все принимать всерьез. Скоро и мы на Земле сможем участвовать в подобных пьесах. Мне как врачу все много яснее.
Антон сидел потупясь и, казалось, рассматривал шрам на ладони, оставленный рыболовным крючком еще в далекие студенческие годы, когда мы несли патрульную службу в Большой Лагуне, последнее время я часто заставал его за этим занятием. Заметив, что за ним наблюдают, он быстро прятал руки в карманы, на этот раз он положил руку на стол, на раскрытой ладони лежала овальная металлическая пластинка в виде медальона с продетой в нее паутинообразной цепочкой. Я вспомнил, как она попала к нему. На пластинке проступили блеклые краски, обозначился овал женского лица. Огромные глаза смотрели вопросительно, с надеждой.
- Какое прекрасное лицо! - сказал Вашата.
- Мда… и ты меня даже не поставил в известность! - заметил Макс. - Откуда это у тебя?
- Подарок в том иллюзорном, как ты считаешь, мире.
- Вселяющая радость! - сказал Вашата.
- Да…
- Разреши, - Макс взял медальон, изображение исчезло. - Ну конечно, опять какой-то фокус.
- Не совсем, - сказал Антон, бережно беря медальон.
И опять на нем проступило трагическое теперь лицо Лилианы-Ли.
