Необычное замечание, однако Мэтт был прав. Два года спустя после пресс-конференции в Плимуте Кэт не хотела писать о первой выставке и с удовольствием осталась бы в неведении насчет новых открытий, о новейшем цикле доисторического ужаса: если верить слухам и ранним новостям, за последние два года в пещерах Брикбера нашли свидетельства даже большего варварства, чем на первых уровнях. Но Кэтрин нуждалась в деньгах, Стив – в пополнении портфолио, а с редактором Шейлой, при всей ее учтивости, спорить не мог никто. Репортаж делала Кэт – так уж распорядилась судьба.
– У меня всё по-другому. – Мэтт затянулся сигаретой. – Я ведь местный. Я живу на одной земле с этими пещерами – сплю в нескольких километрах от них. Но и ты не так далеко живешь – а под землей сплошные длинные туннели. Как щупальца, тянутся.
– Туннели? – о них Кэт не слышала. Археологи нашли несколько альковов, примыкающих к первой пещере, и другое помещение, побольше, и все. Ей стало интересно, отчего Мэтт пришел к такому выводу:
– Мэтт, от всего, что там происходило, нас отделяют тысячелетия.
– Скажи это моим снам.
– Снам?
– Снам. Никак не отвяжутся. И моим настроениям.
– Не понимаю.
– Или не хочешь понимать. Я хотел рассказать тебе кое-что не для печати. То, что я сегодня говорю, не для новостей и прочего в журнале. Тебе все равно не дали бы это опубликовать – читатели подумают, я с ума сошел. Может, и схожу, но все равно хочу сказать это тебе – только тебе, потому что, мне кажется, ты поймешь. И для страховки.
«Проклятие Брикбера». Может, он запрограммировал себя на эту историю? Может, он считал, что близость к пещере повлияла на его разум? Кэтрин как профессионалу эти вопросы пришли в голову в первую очередь. Возможно, слова Мэтта даже придадут интересный колорит более известным слухам о судьбе нескольких членов археологической команды, которые в начале раскопок очень много времени провели под землей; но для «Девон лайф энд стайл» все это не подходило. Шейла не переносила теорий заговора, оставляя их интернету и таблоидам, и наполняла глянцевые страницы «Лайф энд стайл», или «Л&С», видами побережья, обзорами ресторанов и призывами к сохранению местной природы. Репортажам о проклятиях там не было места – разве только уютным сказкам о привидениях: о даме в белом в башне какой-нибудь крепости. Все эти годы Шейла даже умудрялась вымарывать все упоминания каннибализма из статей о пещерах, ибо это не соответствовало тематике и настроению издания. В «Л&С» писали только об артефактах с резьбой, о костяных дудочках и первобытной музыке – обо всем, что могло бы привлечь обеспеченных туристов. На этот раз репортаж будет посвящен великолепной наскальной живописи, слухи о которой уже ходили по округе.
– Для страховки? – осторожно спросила Кэт. Мэтт кивнул:
– Никому больше я не могу это рассказать. Здесь уж точно не могу.
– Ни соседям, ни друзьям? – Кэт воздержалась от упоминания врачей. Мэтт Халл прочистил горло и повел вокруг головы дрожащей рукой:
– Трудно объяснить.
Кэт подумала, не стоит ли найти какой-нибудь предлог и уйти, но в словах Мэтта, предназначенных ей – только ей, – звучала некая убежденность.
– У некоторых как будто маска, под которой они скрывают нечто в глубине души. Я не знаю что, могу только улавливать признаки. Ты, может, считаешь меня параноиком, но я думаю, лучше мне не говорить о подобном вслух в этих местах.
– Вы считаете, вам что-то угрожает?
Мэтт издал невеселый смешок и прошептал:
– Тут немного поздно считать, знаешь ли.
– Из-за пещер?
– Связь есть, но мне кажется, такое настроение здесь уже давно – в другом: в других вещах, делах… Везде были признаки этого. Я имею в виду, атмосфера, наваждение какое-то… А теперь все ускоряется: даже если оно главным образом пряталось в пещерах, трещина все изменила, и вместе с ней – остальные события… тут.
Кэт нахмурилась, теряя нить разговора.
– Как будто в тех скалах, и между ними, что-то было и с нетерпением ждало. Их корни идут так глубоко-глубоко… и все зарытое понемногу вылезало наружу. Так мне кажется. Оно было еще до того, как я нашел пещеру. В этих краях много всякого, о чем ты не знаешь.
Разочарование и жалость в Кэт достигли такого предела, что ощущались физически, будто несварение желудка. Упоминаний Мэтта Халла в статье не будет – это стало ясно. Кэтрин заволновалась, что если Мэтт не возьмет себя в руки и не займется семьей, то ему могут преградить доступ к самому важному человеку в его жизни – сыну. Эта мысль оказалась невыносимой: тогда старик с тремором, что сидел на потертом кожаном диване, окончательно погибнет.