А потом я приближаюсь к ней и нежно целую в лоб. Не реагирует, но чувствую ее волнение.
– Что происходит, Сол? – Спрашивает с тревогой.
– Я люблю тебя, – как бы невзначай говорю для пущего эффекта, но внутри как будто что-то откликается.
Странно, я думал это пустые слова, но сейчас я чувствую… нет, это всего лишь роль. Пожалуйста, только не испорти все сам.
Отстраняюсь, собираюсь уходить, но она не отпускает, держит меня, призывает смотреть в глаза. Тревожится, переживает, забота в ее глазах… поддаюсь на какие-то глупые реакции, внезапно пускаю ее чуть дальше кромки, она ныряет и… остается… не уходит.
Она не уходит.
Приближается, кладет ладони мне на грудь, тянется к моему лицу, нежно прикасается.
– Сол, пожалуйста, что происходит? – Глаза наполняются слезами.
Не делай этого, малыш…
Улыбаюсь ей грустно, сжимаю ее в своих объятиях.
– Просто постарайся быть в безопасности, – чуть больше, чем надо говорю я.
А потом выпускаю и все-таки ухожу. Зовет меня следом и сердце почему-то кровью обливается. Хочется вернуться, хочется ее обнять, поцеловать… но она не последует. Она не пойдет за мной.
Не за мной… лишь горькая правда.
Все идет по плану.
Заходим в зал, распределяемся по огромному кругу. На полу тысячи тщательно расчерченных заклятий. Ловлю архидемона взглядом – улыбаюсь. Ты знаешь, выделяешь меня из всех, смиряешь угрозой, но едва ли способен на хоть что-нибудь. Ты жалок, Ойелет. И сегодня я докажу тебе насколько.
Твоя проблема в тщеславии. Самолюбование никому еще погоды не делало. Сила в победе над собой. Потому что без нее ты всего лишь линия. А нужен объем. Чтобы запомниться, чтобы перепрыгнуть самые высокие препятствия, пройти теми тропами, которыми никто не ходил.
Наблюдай.
Паучиха распределяет всех по местам, жертвенники – группка в черных балахонах – расставляют по периметру твоего непризнанного трона трофеи. Добытые кем-то другим, естественно, но тебе же все равно, не так ли? Цель оправдывает средства.
Не всегда.
Шестьдесят шесть обнаженных девственниц заводят в твои круги под конвоем. Девочки напуганы, но им повезет – их убьют быстро. Нужна только их кровь…
Дэйл лично возглавляет шествие смертниц. Интересно, где он нашел такой табун невинных? Ничуть не меньше, чем остальные проявляет мнимое почтение. От него тошнит, несет ложью за версту, но Дэйл же слишком гордый чтобы прогибаться. Не умрешь сегодня, сгниешь где-нибудь обязательно.
Колдуны выходят вперед и берутся за мертвые, безжизненные заклинания, начинают читать. Это надолго. Несколько ведьмаков берутся проходить по кругу демонов и других демонических существ, собирая нашу кровь. Невольно ловлю ее взглядом – напугана, не понимает, что происходит. Алый цветок среди всей этой черни. Грязи. Безумия.
Потерпи.
Ловит мой взгляд и не могу, ни взгляд отвести, не перестать смотреть на нее. Боится, просит поддержки… мне сейчас не до этого, нельзя. Но…
На секунду, какую-то бешенную, запрещенную секунду, перешагиваю через самого себя, выдаю едва заметную только ей улыбку, киваю. Благодарит за намерения, делает глубокий вздох, смиряется.
Это… что за ***ня сейчас только что была? Я что? Ради нее…
Перестань! Это вообще ни к чему! Часть плана… часть моего плана… успокоиться и отдать кровь. Все по плану.
Заклинания становятся невыносимыми, демоны выдают слабости, начинают сдаваться. Нельзя двигаться, нарушать круг избранных Ойелетом. Все это знают, поэтому корчатся от страха и боли на своих местах. Не смотрю на нее, потому что… не ожидал, что так отреагирую. Мне сейчас нужна моя полная сосредоточенность, а иначе…
Нет, все идет по плану.
Колдуны заводят черную песнь, кровь проливается под ноги Ойелету, девственницы идут в расход. Алая, густая, невинная кровь заливает все вокруг, забивается во все нужные выемки, которые демоны и колдуны так долго высекали вокруг его трона.
Мы на – 30 этаже, но раскаты грома доносятся до нас даже здесь. Природа взбунтовалась, воспротивилась, не желала признавать победу зла. Никто не знает, какова истинная сила Ойелета.
Никто, кроме меня.
Ритуал долгий, изнуряющий, истязающий. Многие не выдерживают, падают замертво – вынужденные жертвы. Целостность живого круга нарушать нельзя. На замену приходят другие, испепеляют останки, изгоняют, уничтожают.
Последние крупицы – поднимается. И все сорок тысяч цепей, сдерживающих его от свободы, тут же обнаруживают себя синеватым свечением. Тяжкий груз, не правда ли? Это шокирует многих, тех, кто не знал правды. А разве не возникало вопроса, почему он все сидит на своем диване? С таким грузом и сидеть тяжело, не то, что стоять.