Но слышу странный то ли визг, то ли рев, удар – еще один удар. Боли нет. Что? Последнее кряхтение и я распахиваю глаза – демон передо мной, очень даже осмысленным взглядом смотрит на меня сверху вниз.
– Значит, все-таки суккуб, – констатирует, – твоя часть сделки выполнена.
Дышу рвано, дрожащими руками пытаюсь унять волнение, не получается. Не удивительно, но… смотрю вправо и вижу паучиху в ее паучьей форме. Валяется на полу без чувств. Тут до меня доходит, что произошло. Снова смотрю на Балтасара.
– Она по твою душу, – сообщает, – я бы настоятельно рекомендовал поскорее убраться отсюда.
Хочется спросить «ты меня отпускаешь?», но разве я хочу развивать эту тему? Пока Балтасар милостив и пока он говорит, что можно бежать, нужно не медлить, а бежать. Он защитил меня от паучихи. Нет, хрен с ней защитой! Просто пытаюсь вспомнить, кто из тех, кого я знаю, хоть раз вступал бы в схватку с этой ведьмой и хотя бы вырубал ее? Никто даже не собирался с ней связываться.
Но Балтасар…
Коротко киваю ему в знак благодарности и бегу обратно к лестницам. Ладно, план все еще – выбраться.
Несусь наверх сначала уверенно, пробегаю несколько этажей. Но это же лестница, вскоре устаю и замедляюсь. Но мне нельзя. Трясет исправно, одно радует: звуки битвы стихают. Значит ли это, что я спасусь? Какая-то крохотная надежда появляется… и тут же подыхает, как только слышу, как паукообразное перебирает своими лапами где-то неподалеку.
Черт!
Рвусь наверх, чуть не падаю, подключаю все свои резервы, даже суккуб подкидывает в мышцы адреналина. Понимает, он черт возьми понимает, что если она нас догонит нам не жить.
Черт, черт, черт!
Паучьи лапы продолжают стучать по полу, приближаться, неизбежно нагонять. Мне не успеть, не успеть, не успеть…
Пробегаю еще один лестничный проем, а потом резко забегаю на – 20 этаж. Тут та же темень, ничего не видно, но вроде бы пусто. Спасение? Не думаю, нужно…
Дверь с лестниц разносится в щепки, я резко рвусь вперед, но паучиха нагоняет. Чувствую, как ее лапа сбивает в сторону и кубарем лечу на пол, ударяясь плечом. Стискиваю клинок и оборачиваюсь, все еще подсвечивая своим телефоном то, что передо мной…
Появляется резко, быстро, без вариантов. Две ее огромные лапы метят мне в грудь…
Глава двадцать вторая
Неизбежность. Что тут сделаешь? Я бы бежала, если бы могла. Я бы спасалась, если бы был шанс. Но ее паучьи лапы летят строго на меня и больше никаких вариантов. Просто принимаю свою неизбежную смерть…
Не хочу это видеть, не хочу знать, как все закончилось, не хочу никакой крови или вываливающихся внутренностей. Просто бесит, что там внизу творится переворот государственного масштаба, а эта сука бросилась преследовать меня. МЕНЯ! Тварь!
Уже начинаю прикрывать глаза, когда вдруг паучиху кто-то хватает за задние лапы и оттаскивает назад резким рывком. Мерзкие звуки изрыгает ее пасть, а я пробую подняться на ноги.
Спасение. Но… как? Пытаюсь подсветить фонариком коридор, слишком темно, ничего не видно…
Но моим глазам помогает сердце.
Узнаю его в движениях, в воздухе, который он наполняет собой, в той беспроглядной тьме, которую обрушивает на своего врага. За меня.
Тэон.
Улыбаюсь, не могу сдержать радости. Любимый. Он пришел ко мне, он снова спас меня. Мой… муж… снова внутри все переворачивается. Люблю его, как же я люблю его!
Но времени на сопли нет. Паучиха не дается так просто, хоть дьябольер сражается так, что даже мне немножечко не по себе. Тем ни менее вырубить ее не получается, вспоминаю, что сделал Балтасар и… если честно – страшно. Он действительно очень силен.
Думаю, что я могу сейчас сделать? Явно не лапы вырвать этой твари. Но…
Идея проносится молнией, я падаю на пол и достаю из карманов зелье и две части сердца паучихи. Разворачиваю мешочек, тут же слышу мерзкую угрозу в ее шипении. Поднимаю голову – почувствовала. Тэон удерживает ее из последних сил, пытается не подпускать ближе ко мне.
Ладно.
Каким-то образом перестаю дрожать и бояться, внутри появляется холодная уверенность. Тэон рядом, бояться нечего. Он не даст ей ко мне прикоснуться.
Жива, я все еще жива.
Выливаю зелье на обе части двух кусков мяса и те начинают шипеть. Паучиха ослабевает, орет дурным ревом, Тэону удается ее оттащить, и он начинает швырять ее в стены с особой жестокостью.
Не медлю, перехватываю нож и вонзаю его сначала в одну часть, а затем и во вторую. Из паучихи выстреливает две струи черной крови, ревет еще сильнее, как будто иссыхает, теряет сознание. Две части сердца как будто испускают дух и превращаются в прах.