Под стенами Гелема уже наверняка кипел бой. Интересно, удалось ли Тристану мобилизовать горожан и заставить их оборонять стены? Как бы то ни было, мы своим прорывом обеспечили надежное прикрытие городского тыла, потому как две с половиной сотни воинов, высадись они прямо внутри Гелема, устроили бы настоящую резню, начисто лишив защитников каких бы то ни было шансов на спасение. Быть может, Гелем и продержится какое-то время, с нашей помощью, на пару часов дольше, но, в конечном счете, судьба его предрешена. Все это прекрасно понимали, но многие продолжали верить в чудо. Многие, но не я. Больше всего меня волновали возможные преследователи: ветер разметал едва ли половину из них, и потому, даже не «если», а «когда» они соберутся с духом и осознают, что опасность миновала, по нашим следам наверняка отправят погоню. За таланты кеметов я не опасался, и те наверняка смогут запутать следы, однако если нас всё-таки выследят, с таким-то количеством лошадей и раненых, никаких шансов справиться уже не будет. Следовало отдохнуть, и снова продолжать путь, пусть даже идти придется всю ночь и весь день.
- Что это было? - спросил я у Альвина, когда лагерь уже был обустроен и те, кто еще мог есть в вертикальном положении, собрались у костров.
- Где? - будто не понимая, о чем идет речь, Альвин продолжал жевать жареное мясо, хитро наблюдая за мной.
- Не хочешь выдавать профессиональных секретов? Что ж, я ведь обещал тебе одну историю. Хочешь вначале услышать ее?
- Именно.
- Только хочу сразу предупредить: рассказ мой будет местами очень и очень сомнительным для здравого его восприятия. Поэтому вначале дослушай всё до конца, и не изводи меня глупыми вопросами. У меня хватило глупости рассказать всё Августину, но наш старый знакомый объявил меня сумасшедшим и отправил меня сюда, якобы на поиски колдуна-диверсанта.
- Очень на него не похоже. Быть может, старик из ума выживать начал?
- В том-то и дело, что нет, - печально вздохнул я, пытаясь собраться с мыслями, - быть может, из ума выжил я сам.
И я рассказал Альвину всё, что до этого решил доверить Августину. Про первое появление Пугала, про события, связанные с каждым его видением, о столкновении в Стаферосе, о Багряном Пламени и кошмарах, насылаемых этим демоном. Обо всём, что могло иметь хоть какую-то ценность для общей картины, складывающейся в голове Альвина как стороннего наблюдателя. И целых два часа до самого заката я говорил и говорил, не в силах остановиться, пока словесный поток не иссяк сам собой. Как будто тяжкий груз упал с моих плеч. Совсем другое ощущение, нежели когда я рассказал то же самое Августину. На душе стало легко и свободно, и меня сразу потянуло в сон, будто вся накопленная за день усталость наконец решила навалиться на меня разом.
- Временами действительно было похоже на бред сумасшедшего, - немного помолчав, осмысливая сказанное, резюмировал Альвин.
- А другими временами?
- Проясняются некоторые моменты. Например, твои кошмары, судя по описанию, почти идентичны моим. Только в них я никогда не видел никакого Пугала, одни лишь картины прошлого, вызывающие острую душевную боль. Я понимаю, что всё это нереально, знаю: всё давно осталось в прошлом и я не виноват ни в чем, но сны эти будто заставляют меня переживать всё снова и снова, мучиться и страдать. И я не в состоянии управлять своими мыслями, будто они, мысли эти - актеры на сцене театра, за которым я наблюдаю, но вмешиваться в ход пьесы не могу.
- Я - могу, но это не сильно помогает.
- Почему ты раньше никогда не рассказывал об этом? Быть может, я и не поверил бы во всё это, но зато не стал бы сейчас на тебя сердиться за эти недомолвки.
- Причин много, но главная среди них одна: я боялся втягивать в это кого бы то ни было, поскольку и так потерял почти всех, кого знал и любил. Долгое время мне казалось, будто именно Пугало погубил их всех, и потому в бессильной ярости снова и снова преследовал этот фантом. Каждый раз мне казалось, будто еще чуть-чуть, и я настигну его, схвачу и уничтожу, но каждый раз он ускользал. Ужасный гнев застилал мне глаза, и я не видел жизни, несмотря ни на что, продолжавшей существовать вокруг моего замкнутого мирка, и потому был для нее недосягаем. Мои чувства превратились в пепел, и единственное, что мне оставалось - это ненависть, гнавшая меня вперед все эти годы. И которая привела меня сюда, в эти дикие дебри Ауреваля. К лесу Килмара.