Я ясно видел, как кровь, покрывающая и без того алый панцирь инквизитора, стекает тонкими ручейками вниз, и капает на истоптанную и изрытую землю, превратившую снег в черную кашу. Моргенштерн с обломанными местами шипами покоился в его руке с невероятным изяществом, и будто был ее продолжением. Несмотря на преклонный возраст, Августин оставался опытным воином, и количество мертвых тел вокруг него только подтверждали этот факт. Гнедой жеребец, на спине которого восседал инквизитор, неистовствовал, омытый кровью десятков поверженных врагов, и, окруженный врагами еще живыми, вертелся и брыкался, круша собственной броней и копытами тех, кто рискнул подойти слишком близко. Еще пятеро инквизиторов, его самых верных сподвижников, бились с ним рядом, не давая легионерам сомкнуть стену щитов и перестроиться для контратаки, все они уже были измотаны до предела и наверняка ранены. Пять сотен оставшихся в живых конных стратиотов пытались окончательно сломить сопротивление на этом фланге, однако закаленные в десятках боев ветераны Сервия не желали сдавать позиции. Людей Авла нигде не было видно, что неудивительно, однако они наверняка должны были ударить в завязшую конницу противника, а значит, драться где-то неподалеку.
Разрубив мечом копье одного из набросившихся на меня кавалеристов, пробившихся через редкий строй легионеров, я проскакал дальше, оказавшись всего в паре десятков футов от Августина. Несмотря на увлеченность боем, он всё-таки заметил моя, и взгляд его, до того момента сосредоточенный, вспыхнул такой невиданной злобой, что я невольно отшатнулся, будто обжегшись. Свалив очередным ударом подвернувшегося под ноги мечника, Августин пришпорил коня и на всем скаку протаранил попытавшихся выстроить стену щитов легионеров, вылетев прямо на меня. Кажется, никто, включая и самого инквизитора, не ожидал подобного поворота событий. Я едва успел выставить перед собой щит, прежде чем тяжелый шар моргенштерна, описав незамысловатую дугу, опустился на него со всей своей разрушительной силой. От удара, рука, держащая щит, разлетевшийся вдребезги, перестала функционировать, и мне стоило больших усилий удержаться в седле. Сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда я в последний момент успел парировать следующий удар, и именно в этот момент я, как никогда, остро почувствовал себя на пороге смерти. Августин был воином, а не фехтовальщиком, и лучше всего он умел убивать. Убивать эффективно и быстро, не тратя ни одного лишнего движения и не давая противнику ни единого шанса на сопротивление.
- Ты хоть представляешь, что натворил?! - внезапно изменив траекторию удара, Августин заставил коня прыгнуть вперед, оказавшись передо мной на расстоянии вытянутой руки.
В его голосе звучала смертельная ярость и затаенная боль, выплеснувшаяся теперь в целый вихрь ударов, направленных не только на меня, но и на пытающихся свалить его с седла легионеров. В брешь, пробитую Августином, густо полезли всадники и пешие стратиоты, и краем глаза я успел отметить, что своим появлением, похоже, окончательно развалил строй фаланги на этом фланге.