- Если будет потушен, - сокрушенно разведя руками, вздохнул Игнатий, - об этом я и хотел поговорить.
- Позволь рассказать всё с самого начала, кир, - примирительно выставив вперед ладони, улыбнулся Игнатий, - и начнем мы с дружеского рукопожатия. Я уже назвал своё имя...
- Маркус, командор третьего ранга, - неохотно пожал я протянутую мне руку, все еще не вполне осознавая намерения этого странного человека.
- Так значит, император прислал специальный отряд для нашего спасения?
- Вовсе нет. Каррас не столь значителен для подобных визитов, но по пути мы решили всё разведать и понять, в чем же дело.
- Жаль, очень жаль, но впрочем, здесь нам помочь смог бы разве что солнцеликий Антартес. Мне, как алхимику, доподлинно известны все неприятные особенности горения того вида угля, на чьих залежах был построен Каррас.
- И что же это за уголь?
- У него пока еще нет названия. Я надеялся стать его первооткрывателем, но, к сожалению, не успел. Проблема в том, что как только этот уголь оказывается на воздухе, в нем начинается процесс воспламенения, так что добыть образцы чрезвычайно сложно. Не подумайте, пожар - не моя вина, я даже не успел приступить к своим изысканиям, когда всё произошло.
- Я так и думал, что дело в этом, - с видом эксперта я покачал головой, припоминая слова Альвина.
- И скоро пожар перекинется на весь пласт, залегающий под землей, и тогда начнется настоящий кошмар. Боюсь, нас уже не спасти, и о Каррасе на ближайшие столетия можно забыть.
- С этим можно что-то сделать?
- В том-то и дело, что нельзя. Именно поэтому я стал Вестником, как эти несчастные меня называют. Всего пару недель мне потребовалось для убеждения людей в правдивости моих слов, и теперь они чувствуют себя гораздо лучше, нежели бы я позволил всему идти своим чередом. Я убедил их в том, что настал конец всего, и лишь мы, спасшиеся во чреве земли - последние избранные, которые, пережив эти нелегкие времена под землей, снова заселят поверхность. Не буду рассказывать подробности, но думаю, смысл понятен. Я уже и не надеялся на помощь, но вот вы здесь, однако обратный путь вашим людям не пережить. Как и вам, кир.
- Видимо, действительно придется переждать, пока они придут в себя. Но через несколько дней они наверняка будут готовы двинуться в обратный путь...
- Нет, не будут. Газ, выделяемый при горении этого минерала, крайне токсичен, и от него нет никакой защиты. К тому же, он склонен накапливаться в теле человека, и выводится крайне трудно. Если ваши люди не умрут в ближайшие часы, еще одна доза этих испарений наверняка убьет их, это я гарантирую. Но вот на вас я не вижу никаких следов его воздействия и меня это, по правде говоря, немного сбивает с толку. Расскажите, как ощущения? Голова не болит, не кружится? Сухость во рту, першение, боль в груди?
- Нет, ничего такого, - отмахнулся я, - так значит, вывести отсюда людей не представляется возможным?
- Конечно, нет! Я же сказал это в самом начале. Половина из них умрет почти сразу, как выйдет на поверхность, а остальные еще очень долго будут болеть, и в лучшем случае к прежней жизни вернутся лишь каждый третий. Зачем давать им ложную надежду на спасение, если выживут только единицы? Им хорошо здесь, во тьме, где запасы воды безграничны, а еды хватит еще на несколько лет, а к тому времени, быть может, концентрация отравляющего вещества в их телах снизится до неопасного уровня, и можно будет попытаться выбраться отсюда. Впрочем, скорее всего, после выгорания определенных объемов пород, земля в городе и вокруг него обвалится, и откроются вечногорящие каверны, которые не в состоянии будет потушить ни один дождь.
- Я не могу бросить здесь своих людей. То, что вы предлагаете - такая же смерть, только более долгая. Так какая разница, умрут они сейчас, или через пять лет? По крайней мере, у них будет шанс.
- Если они не умрут сейчас, то все равно не выдержат обратной дороги. Пройдут еще месяцы, прежде чем они будут готовы для повторения подобного путешествия, но к тому времени пожар распространится еще дальше, и дымом затянет все окрестности. Город провалится в пытающую бездну, и только скальное основание этого холма останется стоять.
- Но неужели нет никакого выхода? - в отчаянии вопросил я.
- Можно только покарать виновных, но, я думаю, их уже и так нет в живых.
- Виновных?
Я почувствовал, как сердце моё отчаянно забилось, будто в преддверии какой-то тайны. Наверняка весь этот пожар произошел не просто так, но кому он мог понадобиться? Впрочем, я знал, кому, но даже самому себе не мог в этом признаться.