— Да, да, именно так, — подтвердил другой немец. — Я знаю эту страну, и в дальнейшем вы будете иметь возможность сами убедиться, что все советское население насквозь пропитано коммунистическими идеями, что этих, как вы удачно выразились, туземцев нельзя ни в коем случае считать своими союзниками.
— Украинское население далеко не полноценно. У него нет никакого права чувствовать себя хозяином земли. Образование сведем до минимума. Перед великим походом, как справедливо инструктировал нас Пауль Даргель, надо взять за правило превратить Украину в территорию для полного заселения немецкими крестьянами. Даже немцам, тем, которые звонят во все колокола по поводу расцвета других национальных культур, место только в концлагере. И здесь не должно быть никаких уступок! Мы будем этими людьми управлять, заставим их работать на нас так, чтобы они помогли нам выиграть войну. Мы завоевали Украину для того, чтобы дать Германии необходимое для нее жизненное пространство и источник продовольствия.
— Вы были на совещании, которое проводил Кох?
— Да, — охотно подтвердил «землемер». — Светлая голова, государственный деятель, гений которого предвидит будущее. Я слушал его речь и приехал сюда выполнять его указания. Украина для нас — главный поставщик не только продовольствия, но и рабочей силы. Это мост на Кавказ и добрая житница для рейха.
Володя ничего не понял из разговора, но когда ему все подробно объяснил «инспектор», мальчуган глубоко вздохнул и задумался.
На том берегу немцы уже выкупались. Оделись и закурили…
— Вы здесь надолго задержитесь?
— Нет. Для проведения в жизнь политики, о которой мы сейчас говорили, я в это село привез хорошего хозяина. Шефом у туземцев будет герр Кнейзель. Через несколько дней мы соберем большую сходку и выберем старосту. Пускай довольствуются новым самоуправлением.
— Помните: никакой сентиментальности. В ближайшее время переловим коммунистов и немедленно всех, до единого человека, уничтожим. Местное население должно содрогнуться от страха. Потом будем творить с ними все, что угодно…
…Утром снова пришел Володя на старое место. В кошелке лежали бутылка с молоком, кусок хлеба, прикрытые сверху травой.
Но в кустах никого не оказалось. Под лопухом нашел вымытый горшок и ложку…
Побежал назад, в село. И видит — по улице немцы ведут «инспектора»… Спрятался за забором, а когда «инспектор» и немцы прошли мимо него, мальчуган, спотыкаясь и глотая слезы, виновато побрел вслед за ними.
«Инспектора» вывели на опушку леса. Там уже в канаве сидела жена капельмейстера с маленькими детьми, которые испуганно жались к матери. Под деревом с автоматами наизготовку стояли фашисты.
Володя присел за кустом.
Старший, с рыжими волосами и веснушками на руках, с засученными рукавами, уставил водяные глаза на «инспектора», расстегнул кобуру, вытащил парабеллум и угрожающе спрашивал, будто подтверждал:
— Коммунист?
«Инспектор» молчал, презрительно глядя палачу прямо в глаза.
К гитлеровцу подошел переводчик в гражданском, захлебываясь, сказал:
— Герр зондерфюрер, ер ист коммунист![4] — и ударил «инспектора» ногой в живот.
«Инспектор» охнул, схватился руками за живот… Потом выпрямился и бросил в лицо предателю:
— А ты, мерзавец, за сколько продал родную землю? За пачку сигарет? За кусок сала, который фашисты у наших детей отняли и тебе, как собаке, бросили?
Немец взвел парабеллум и, не целясь, трижды выстрелил в «инспектора».
Вскрикнула супруга капельмейстера, заплакали дети.
Переводчик кивнул в сторону женщины с детьми и сказал зондерфюреру:
— Муж у нее коммунист, капельмейстером работал в селе…
— Значит, все из одного теста, — брезгливо сплюнул зондерфюрер. — Уничтожить поганое племя!
Небритое лицо палача покрылось багровыми пятнами.
Женщина упала к ногам зондерфюрера, умоляла пожалеть детей.
Тот сапогом оттолкнул ее, вскинул пистолет и прицелился… Три коротких выстрела. Три мертвых тела.
Немцы молча пошли в село. Только пожелтевшая трава шелестела под их ногами.
В канаве, под колючей дикой грушей, навсегда остались лежать четыре трупа. Набежала тучка и тенью своей прикрыла их тела.
Из степи дул сухой ветер, перемешанный с горьким запахом полыни.