Багряный декаданс
Глава 1
Декаданс — общее наименование кризисных явлений в европейской культуре второй половины XIX — начала XX вв., которые были окрашены настроениями безнадежности, социальных противоречий и общественного упадка. Творчеству того периода свойственны болезненная чувствительность, душевная усталость, индивидуализм и эпатаж, который воплощался через символы, парадоксы, эротизм, чувственность и мистику.
***
Надо мной висел идеально очерченный красный шар. Он ярко выделялся на фоне плотного черного полотна, казался объемным и будто бы даже выпуклым. Пальцами я потянулась к этому шару, а когда не дотянулась, кончиками ощутив легкое дуновение ветерка, поняла, что шар и я — очень далеко. Так далеко, что между нами не просто вечность, между нами всё время прошлого и будущего. И мы также не достижимы друг для друга, как если бы находились по разные края вселенной. Это казалось странным, потому что… ну, вот же он, прямо передо мной! Я могу обвести его очертания в воздухе, могу рассмотреть неравномерно разбросанные по багряной сфере темные пятна, похожие на рваные тени. Могу сесть и тогда шар покажется будто бы ближе.
Подчинившись мысленному порыву, я подалась вперед и услышала всплеск. Этот звук, раздавшийся в такой идеальной тишине, что я даже не сразу её заметила, вспорол наброшенную на сознание пелену.
Тело, которое до этого пребывало в состоянии непоколебимого спокойствия, вдруг ощутило холод и влагу. Поежившись, я вцепилась ладонями в плечи, обняв саму себя в попытке согреться, и поняла, что сижу в воде, надо мной — черное небо, а на небе — огромная алая луна, похожая на спелую ягоду.
Подтянув кое-как заледеневшие ноги, показавшиеся чужими, я встала, слабо покачиваясь. Захотелось прилечь обратно, но не в воду, а в кроватку, где будет мягкая подушка и теплое одеяло, а еще лучше — два, потому что замерзла я основательно.
Вода была везде, отражая беззвездное небо и ягодную луну, и покрывая землю тонким водяным слоем на сотни метров вокруг. Может быть и дальше, я не знала, потому что могла судить только о том, что видела своими глазами.
Сделав несколько шагов, аккуратно ступая по чему-то мягкому и расползающемуся, я поняла, что уровень воды не поднимается выше моей щиколотки. И дальше пошла уже чуть смелее, но по-прежнему настороженно оглядываясь по сторонам.
Я понятия не имела, где нахожусь и, более того, как сюда попала. Последнее, что запечатлелось в моей памяти — как я сижу за столом, вдыхая зеленые пары, исходящие из медленно кипящего котла в кабинете мисс Фелис, преподавательницы «Введения в зельеварение». В какой-то момент я вроде задремала, а потом… ослепительная вспышка и вот я очнулась уже под луной, чей кровавый оттенок беспокоил всё сильнее…
— Блииинчики с маслом! — застонала я в полголоса, вцепляясь в мокрые, покрытые какой-то странной пленкой волосы. Спутанными прядями они разметались по плечам, противно прилипая к одежде. — Неужели я опять куда-то провалилась?
Когда утром меня разбудил Сатус, легонько погладив по щеке, я с удивлением обнаружила себя спящей в своей собственной комнате, хотя совершенно точно помнила, что засыпала в общежитии демонов. Игнорируя мою сонливость и неспособность соображать, Тай сунул мне в одну руку кусок чего-то сдобного, пахнущего сладостями, а в другую — деревянную кружку с чаем.
— Тебе пора на занятия, ты и так много пропустила, — деловито заявил демон. И не слушая мои протесты, выдернул из постели.
Я даже не успела задуматься на собственным спонтанным перемещением, как мне в лицо полетела чистая форменная одежда, приятно пахнущая свежестью. Лишь чудом не пролив чай, я поставила кружку на стол, булку положила рядом и сняла с локтя повисший на нем ворох ткани.
— Одевайся скорее! И поешь! — продолжал торопить меня демон.
— Я не очень люблю завтракать, — растерянно пробормотала осипшим с спросонья голосом.
Демон ничего не сказал, лишь отвернулся, чтобы я могла сменить то в чем уснула, на то, в чем можно было появиться перед обитателями Академии. Была только одна загвоздка, которая взволновала меня настолько, что всю сонливость как рукой сняло.
— Сатус, а почему я в твоей рубашке? — с изумлением рассматривая свои ноги, выглядывающие из-под мужской одежды… которая и пахла очень по-мужски. Пахла им, демоном.
— Потому что я тебя переодел, — проронил он так, будто я спросила, который час. Без какого-либо смущения, замешательства или неловкости. А вот мне стало очень-очень неловко!
— Сатус! — заорала я, возмущенно топнув ногой.
Но он лишь глянул через плечо, прошелся темным взглядом вверх, от коленок до макушки, и проговорил с каменным выражением лица:
— Ты очаровательна, даже когда сонная, с торчащими во все стороны волосами и отпечатком подушки на щеке.
— Зачем ты меня раздел? — сквозь зубы прошипела я, прижимая к груди охапку вещей.
— Я тебя переодел, — сделал он ударение на последнем слове. — Это две большие разницы.
— Вообще никакой! — продолжила надрываться я, потому что… ну, потому что он права не имел!
— Ладно, — парень всем телом развернулся ко мне с грацией плотоядного, но порой крайне ленивого животного, сверкнув очень белозубой и очень издевательской улыбкой. — Если ты считаешь, что это одно и то же, тогда я прямо сейчас закончу начатое.
И шагнул ко мне.
— Нет! — взвизгнула я, зажмуриваясь и сжимаясь.
Мой вскрик заставил демона остановиться, о чем я узнала спустя несколько мгновений, все-таки рискнув приоткрыв веки, когда поняла, что ничего не происходит.
Демон стоял, не шевелясь, по середине комнаты и глядел на меня так, будто впервые увидел. Даже когда мы столкнулись в коридоре тогда, в моей первый день в Академии, в его глазах не было столько удивления. Презрение, раздражение, высокомерие — все это было, да, но не удивление.
— Одевайся, — холодно приказал он. — Я подожду тебя за дверью. Но вернусь, как только досчитаю до тридцати.
И он широкими шагами покинул меня, хлопнув напоследок дверью.
Я выдохнула, осознав, что последнюю минуту не дышала.
И дрожащими руками начала расправлять юбку, зная, что Сатус редко шутит.
На самом деле, при мне вообще он никогда не шутил. И кажется, даже ни разу не улыбался. По-настоящему, а не в виде издевки, насмешки или в попытке запугать до икоты.
Едва только я успела застегнуть несколько нижних пуговиц на рубашке, как дверь широко распахнулась и демон, почти чеканя шаг, вернулся. Придирчиво оглядев меня, кивнул и подошел так стремительно, что я лишь успела начать:
— Не…
А его длинные тонкие пальцы, выдававшие в парне настоящего аристократа, уже ловко застегивали оставшиеся пуговички.
— Это первый раз, — не поднимая лица, тихо проговорил он.
Я стояла ни жива, ни мертва. Его реакции, как и его поступки, всё еще сбивали с толку своей спонтанностью и непредсказуемостью.
— Ты о чем? — промямлила я, наконец.
— Это первый раз, когда я одеваю девушку, — ответил демон, застегнул самую верхнюю пуговичку, взял со спинки стула пиджак и протянул мне. — Обычно, я их раздеваю.
Он выпрямился, сунув руки в карманы. Выглядел демон по-деловому, но так, будто провел несколько изматывающих совещаний, принимая очень непростые решения. Под глазами пролегли серые круги, в сосредоточенном взгляде проскальзывала усталость, волосы были взъерошенными, словно он постоянно запускал в них пальцы, стимулируя умственный процесс. Но все это ничуть его не портило. Парень все еще выглядел таким красивым, что перехватывало дыхание.
— Отлично, — пытаясь сдержать раздражение и не понимая, зачем мне эта информация, я сунула руки в рукава пиджака. — Спасибо, что сообщил.
Сатус подхватил с пола наплечную сумку, взял меня за ладошку и, переплетя наши пальцы, повел к двери. Его рука была сильной, теплой, мягкой. И такой большой, что на её фоне моя собственная выглядела маленькой птичкой, пойманной в ловушку. А еще слабой. Но от одного только его прикосновения моя ладонь задрожала, и эта вибрация отразилась эхом где-то под сердцем.