Он вернулся к наблюдениям.
Иногда по городу пробегали парные стрелки бликов. Это были железнодорожные рельсы. В одном месте ему удалось приметить серые комочки дыма, взлетающие вверх над едущим локомотивом, а за ним, если немного напрячь зрение, можно было рассмотреть цепочку вагонов. Сверкающие полоски железных дорог сбегались в городе в одном месте, и, скручиваясь в невообразимый для неспециалиста хаос маневровых ответвлений, скрывались под цилиндрическими куполами, накрывающих перроны, миниатюрного, но настоящего железнодорожного вокзала!..
В городе была река, которая образовывала настоящее озеро. Поверхность водоемов блестела ослепительными чешуйками серебра, на свой природный манер забавляясь солнечными лучами.
Том покосился на камеру в ящике, подмываемый профессиональным азартом, но даже не шевельнулся в ее сторону. Еще садясь в самолет, он обратил внимание на предупреждающую надпись на перегородке, отделяющей салон от кабины пилотов:
"Запрещено, запрещено, запрещено… Черт бы побрал все эти запрещения!" Журналистский пыл быстро остыл перед перспективой оказаться на скамье подсудимых. Тогда будет не до зуда в руках, а в голове, как раз в том месте, куда угодит пуля палача. Невеселая картинка…
Самолет выровнялся и быстро пошел на снижение. Он шел курсом прямо на город, и нетрудно было догадаться, что и аэродром находится в городской черте. "Было бы просто здорово, — подумал Том, — если бы там оказался и фешенебельный аэровокзал!.. Кажется, я перестал удивляться, и начинаю язвить".
Теперь город можно было рассматривать полностью, но тут ждало огорчение: примерно на расстоянии трех миль от трех "Эмпайр-Стейт-Билдинг" город неожиданно заканчивался. Этому внезапному завершению невозможно было даже подобрать определение. Просто тут тебе все — дома, улочки, зеленый парк, автомобильчики у тротуаров, заправочные станции, "железка" с "живыми" паровозиками и вагончиками, река, мосты через нее, озеро, и тут тебе раз — ничего нет! Только белое пустынное плато, мертвое под палящим солнцем. Граница города и пустыни была строгой, выполненной по правильной линии круга — проекция, печать цивилизации на бесконечном и раскаленном листе вечности. Теперь город не представлялся фантастическим миром, а каким-то грубым издевательским абсурдом, более реальным, чем, например, Нью-Йорк или Чикаго.
Коротко и истерично взвизгнув резиной шасси, самолет мягко приземлился и покатил, гася скорость, по бетонной взлетно-посадочного полосе. Серые плиты покрытия были густо исчерчены черным и жирным резиновым огаром — аэродром эксплуатировался очень интенсивно. Еще в воздухе Том заметил подвижную карусель небесных машин — одни после взлета закладывали виражи, становясь на курс, другие барражировали по кругу в небе, ожидая разрешения совершить посадку. Это было привычно, и не вызывало удивления. Город в пустыне мог функционировать благодаря, в значительной степени, авиации. Железная дорога, разумеется, также немало помогала, но не отличалась оперативностью. Если такой самолет, как "дуглас" преодолевал расстояние от "Блю-Бек-форта" до полигона, равное двумстам милям, за час с небольшим, то локомотив на этот же путь затрачивал четырнадцать часов. Редерсон взглянул на часы, чтобы подтвердить свои расчеты. Полет занял час и пять минут. Это с учетом того, что пришлось тратить время на борьбу с ветром и болтанкой. В город многое доставлялось именно по воздуху: питание, топливо, люди, детали… "Интересно, как здесь решают проблему с водой? — полюбопытствовал про себя Том. — Как обеспечивают и полив, и поддерживают уровень в водоемах, которые никак не связаны с естественными водными системами? Где они берут воду? Уж не привозят ли ее тоже самолетами? Или пользуются скважинами. Но сколько же надо насверлить дырок в земле для этого?"
Скрипнув тормозами, самолет остановился. Медленно подкатывали трап для разгрузки крупногабаритных грузов. К самолету торопливо подходила группа, человек десять, некоторые были одеты в белые халаты, остальные в одежде цвета хаки. У всех на лицах респираторы.