— Простите, как вы сказали: "Вонючий город"? Это название новое? Мне же известно другое…
— Все верно — Восточный, но мы не могли не отметить его столь броскую достопримечательность, как зловоние.
— Это действительно ужасно! Я едва сразу же не умер на трапе самолета.
— Могло случиться и такое. И все это из-за этого Макки…
— Это, правда, из-за вас?!
Макгредер густо покраснел и метнул полный гнева взгляд в сторону своих товарищей.
— Да. То есть — нет!.. Не именно из-за меня. Это из-за животных. В городе живет около полусотни обезьян, шимпанзе, и примерно столько же свиней. Уборка отходов их жизнедеятельности не предусмотрена проектом. Вот и запах. Кроме этого, очень большая смертность: дохнут от жары и болезней. Командование по этому поводу не больно переживает.
— Город обезьян?!
— Да, и свиней. Превосходные такие…
— Для чего?
— Они — это "биологические объекты поражения"". Человека на испытаниях под взрыв никто бросать не будет, чтобы узнать, что с ним после этого случится. А животные… Они всегда помогали человеку в исследованиях. На них перепробовали все: лекарства, яды, газы, болезни… Ведь шимпанзе и свиньи по строению организма, его органов, очень схожи с человеком. Вот и сгорят они завтра в атомном огне.
— Но зачем пятьсот животных, когда можно обойтись меньшим количеством?
— Об этом, Том, спросите Нормана Фридбаха. Город и население — его идея полностью.
— Сумасшедший человек!..
— Мы тоже так думаем… Рой Вильсон — инженер-строитель, архитектор.
— Так это ваши чудеса?
— Какие?
— Небоскребы, мосты, река и пруд…
— Озеро.
— Что?..
— Это озеро, говорю. Его глубина около ста тридцати метров.
— И как вам только это удалось?
— Об этом тоже спросите Пустоголового Фрэда.
— Кого?
— Это мы так Нормана между собой окрестили.
— Но все же!.. Как это ему удалось?
— Очень быстро. Несколько секунд.
— Не может быть!
— Еще как может, Том. Он там бомбу взорвал, а из ее воронки море получилось.
— Просто невероятно. А вода откуда?
— Да оттуда же. Там после взрыва открылось множество родников и подземная река.
— А мосты?..
— Это уже фокусы Вильсона.
— Никаких фокусов, — протягивая руку Тому, возмутился Вильсон. — Зовите меня просто Вильсоном, мистер Редерсон. Я к такому обращению больше привычен. Касательно мостов… Все настоящее и работоспособное. Работали над этим около года.
— Он этим гордится.
— Не меньше, чем ты своими макаками.
— Вот так и живем…
— Строили Восточный сколько времени?
— Что-то около года. Грандиозный замысел, но абсолютно бесполезный.
— Почему?
— Разумеется, польза здесь какая-то есть. Определенно есть. Но только военная. Если бы такой же город построить в каком-нибудь другом месте — его ценность была бы гораздо большей, — Рой снял и протер полой халата очки. — Понимаете, я гражданский строитель, для которого очень важно, чтобы в его домах жили люди, и эти дома стояли долго и крепко. Грустно осознавать, что все тобою и другими построено для того, чтобы быть разрушенным. Это противоречит человеческой природе: созидать с пользой для будущих поколений.
— Из ваших слов следует определенно одно — вы не в дружбе с Фридбахом.
— Они в жестком противостоянии, — уточнил Макгредер.
Зоолог курсировал между холодильниками и столом, расставляя на зеленом сукне консервы, столовые приборы, бутылки с напитками.
— Но эта борьба без равных условий для сторон. Пустоголовый Фрэд постоянно находит какие-то недоделки, ошибки в конструкциях и обвиняет в этом Роя. По правде говоря, виноваты строители, которые халтурили вовсю, чтобы уложиться в сроки. Норман Фридбах это прекрасно понимает, но не умеет мирно сосуществовать со своими оппонентами. Мало того, в игре с Вильсоном он использует подтасованную колоду, и обвиняет его в умышленном саботаже. Это очень серьезно. — Он сделал пригласительный жест рукой. — Прошу составить компанию за трапезой. Том, вам надо поесть. На вас жалко смотреть после знакомства с "главной достопримечательностью" города.
— Огромное спасибо за приглашение, — сказал Редерсон и прошел к столу. Он чувствовал себя слабым, и завтрак был бы совершенно не лишним, чтобы восстановить силы перед нелегким днем.
— Неужели профессор столь категоричен? — вернулся он к теме разговора.
Телингтон, биолог, намазывая паштет на ломоть хлеба, тотчас замотал головой: