— Здесь можно снять маску, — сказал Вильсон, но Том не сразу решился последовать совету.
— Снимайте, снимайте, — уверенным тоном настаивал архитектор. — К вечеру поднимается ветер. Скорее всего будет дождь. Мы сейчас на Зеленой улице, которая пересекает город строго с запада на восток, а ветер западный — он-то и уносит отсюда вонь.
Воздух был относительно чистым. Примеси зловония было очень мало, и можно было без опаски дышать полной грудью.
— Сигарету? — предложил Телингтон.
Том, поблагодарив, отказался. Он заметил рядом с биологом что-то продолговатое, накрытое простынею. Белая ткань в некоторых местах пропиталась бурой кровью. По очертаниям предмет под простыней, напоминал человеческое тело, но точнее рассмотреть было невозможно — зоолог старался прикрывать его от взгляда Тома собой, делая это как бы невзначай.
— Бешенство? — спросил Том. — Обезьяна? Большая же, однако…
Тройка смотрела на него какими-то странными глазами, от которых начинаешь чувствовать себя без вины виноватым.
Вдруг, сильный порыв ветра сорвал с тела простыню, и она полетела, зацепившись через несколько метров за брошенный моток колючей проволоки.
— Черт! — выругался Рик Телингтон и побежал за тканью.
— Я же тебе говорил: привали камнями! — без особой злости сказал ему вдогонку Вильсон.
Это был труп солдата, лежащий лицом вверх. Тело было изгрызено так, словно его, не переворачивая объедали сверху, начиная с головы и завершая ногами. Обгладывали, как початок вареной кукурузы, с той лишь разницей, что последний обкусывают со всех сторон, но не трогают сердцевину. Этого же беднягу ели полностью: с одеждой, обувью, экипировкой, костями. Рядом лежали откушенная каска и перекушенная в середине винтовка.
Том не мог отвести взгляд от изуродованного тела, когда же простыня легла на место, его второй раз за день стошнило. Подошел Вильсон и протянул флягу:
— Выпейте. Побольше. Не надо было вам сюда подходить.
Во фляге был бренди. Том сделал три больших глотка. Спиртное успокоило желудок, стало намного легче.
— Что это? — Том неуверенной рукой показал на тело.
— Сами же видели, — с неохотой ответил архитектор. — Не надо было сюда подъезжать. Больно хорошо у вас получается блевать. Как же вы на фронте выдерживали?
— Там такого не было, — сказал Том и вновь глотнул из фляги. Фартук Вильсона был испачкан кровью. — Страшно, но не так.
Его взгляд снова приковало тело под простынею.
— Я-то думал, что там похлеще, — сказал Рой.
— Да, — согласился Том. — Но там не едят убитых вместе с каской и ботинками…
Архитектор резко отобрал у него флягу и нехорошо сказал:
— Вам показалось.
Редерсон оторопел, но потом решительно подошел и стянул ткань с трупа.
— Это мне показалось?
Телингтон забрал у него простынь и накрыл ею тело.
— Да, парень, тебе показалось, — повторил Вильсон. — Так тебе и многим другим будет лучше… На беднягу напали обезьяны. Сошли с ума от жары.
Том подскочил к нему и свалил ударом в живот. Остальные вскочили, но остановились, когда Редерсон выхватил пистолет и направил в их сторону.
— Стоять! — приказал он. — И бросьте винтовки! Живо!.. Вы все здесь сошли с ума от жары! Льюис! — позвал он водителя, который безучастно наблюдал за всем из машины.
Солдат подошел и с опаской покосился на труп:
— Да, сэр…
Возьми этих болванов на мушку. Если вздумают шевелиться — стреляй.
Сам же пошел к машине, достал из своей сумки фотоаппарат и вернулся к телу, отбросил ногой простыню и стал фотографировать, стараясь не упустить ни одной детали.
Лейтенант, вы перешагнули границу, за которой начинаются большие неприятности, — угрожающе предупредил Вильсон.
— Рой, — обратился к нему Том, не отвлекаясь от работы, — если ты все таки открыл рот, может тогда объяснишь, что здесь на самом деле происходит? Мне не очень-то нравятся ваши пространные пояснения о "палке и рычаге"… Я страшно не люблю увиливаний от прямых ответов.