- Что происходит? Кто там?
Юная леди, стройная, изящная, с прекрасными почти черными глазами робко вошла в покои императрицы и сделала очень уж низкий реверанс. Прямо на грани приличия. Это ведь спальня, а не тронный зал. И не приемная.
«Новенькая? – сразу подумала Эсмира. – Не помню ее. А глаза такие… необычные. Их не забудешь. Бастард Великого Дома? Какого? И кто ее сюда сосватал, эту девушку? На должность моей фрейлины. Надо бы узнать».
- К вам идет император, грата.
Эсмира торопливо встала:
- Причешите меня, живо! И холодной воды с розовыми лепестками, умыться. И зеркало! Я хочу себя видеть!
В спальне поднялась суета. Эсмира поморщилась: ну почему эти придворные дамы такие бестолковые? Скорее вредят, чем помогают. Или… Зачем им приукрашивать беременную императрицу, когда сюда идет ее красавец-муж? Каждая знает историю королевы Готы. И не прочь занять место в постели Рафаэла Тадрарта, пока императрица не в состоянии исполнять супружеские обязанности.
«Ну, уж нет! – подумала Эсмира. – Раф от меня такого подарка не получит. После всего того, что натворил».
Императрица простила неверного мужа, потому что любила его безмерно. Но своих ошибок повторять не собиралась. Нельзя давать Рафу волю. Как мужчине. Правитель он сильный, и в государственные дела Эсмира вмешиваться не собиралась. Сейчас ей вообще было не до того. Но никаких любовниц! С этим покончено!
Она не успела. Розовую воду разбрызгали, и ночная сорочка намокла. Эсмира приказала ее сменить, и в этот момент вошел Раф. Она так и встретила мужа: с растрепанными волосами, красным от волнения лицом и полуголая. Две леди, держащие свежую сорочку, словно нарочно опустили руки, чтобы император мог полюбоваться располневшей талией своей жены и пигментными пятнами на груди, а также безобразно расплывшейся вокруг соска ареолой.
Эсмира вырвала сорочку из рук нерасторопных леди и торопливо натянула ее на себя. Зло подумав: «Я вам напомню, что я аль Хали!».
- Любимая, - Раф улыбнулся, словно не замечая промашки фрейлин. – Чудесно выглядишь.
Эсмира ненавидела, когда он врал. Также непроницаем Раф был, когда продолжал спать с женой, чтобы никто не догадался о его связи с гратой Готвир. Закрывался улыбкой и льстивыми словами. А сам перемещался во Фригаму тайком и чуть не потерял из-за этого трон.
«Опять?! – невольно подумала Эсмира и покосилась на юную леди с такими необычными глазами. Но Раф в ту сторону даже не смотрел.
Он выглядел безупречно. Тень от длинных ресниц делала зелень его глаз бархатной. Волосы были совсем как у высокородных, прекрасно держали форму. Они падали на плечи крупными кольцами, и безупречное лицо казалось оправленным в дорогую раму. Плечи широкие, ростом император пошел в отца. А сьор Дэстен был могучим воином. Белый с золотом жюстокор, надетый на такого же цвета камзол делал фигуру Рафа особенно внушительной.
Не удивительно, что все дамы замерли от восторга, а потом начали бросать на Рафа кокетливые взгляды и одергивать платья. Кроме робкой юной леди, которая, казалось, близка к обмороку.
- Выйдите все, - спокойно сказал император. – Я хочу остаться со своей женой.
Эсмира перевела дух. Беременность сделала ее еще и мнительной.
- Как ты себя чувствуешь? – Раф взял ее горячую потную руку и галантно поцеловал кончики пальцев.
- Хорошо. Прошу: садись, - она оглянулась. Куда садиться-то? И нервно одернула сорочку.
Раф взглядом отыскал пурпурный бархатный халат. Привычка вечных к цвету их Дома. По белой обивке кресла будто разлили свежую кровь. Эсмира невольно вспыхнула, и ее щеки стали такого же цвета, как и халат у мужа в руках. Раф меж тем заботливо накинул кровавый бархат жене на плечи и указал рукой на мягкий удобный диван:
- Здесь тебе будет лучше.
Муж не только выглядел, но и вел себя безупречно. И в самом деле, образумился? Или это затишье перед бурей? О, как же Эсмире не хватало мудрости леди Кенси и едкого сарказма сира Гора! Одна умерла, другого Раф отправил в ссылку. А ведь лучше наместника Гора Рафа не знает никто.
«Бывшего наместника», - мысленно поправила себя Эсмира и спросила у мужа:
- Как дела в Игнисе? Ты справляешься?
- Понемногу, - улыбнулся Раф. – Но тебя не должна интересовать политика. Это дело мужчин.
- Ты говоришь, как вечный.
- Их кровь во мне тоже есть, - спокойно сказал император. – Мы все родня. Одна большая семья.