— Где моя дочь?!
Мужчина схватил его за грудки, смотря с тем самым отчаянием и ужасом, которые он видел множество раз в глазах семей, чьи жизни оказывались в его руках. Это отрезвило. Сбросив с себя чужие руки, он не стал уворачиваться от удара в челюсть. Это было честно.
— Я верну её.
Ему было тошно от самого себя. Всего пару минут назад дал обещание защитить её, и вот уже говорит, что все исправит. Сердце клокотало в груди, перед глазами стояла белая пелена чистой ярости на самого себя. Нужно было запихнуть её в соляной круг, привязать к креслу, если бы понадобилось, как и полагалось бы сделать заботливому парню, которым он не являлся. Пусть она и была охотницей, но он все еще был за неё в ответе.
— В дом. Живо, — ему было плевать, что тон получился не уважительным, сейчас его мало интересовали такие мелочи.
Мистер Браун ничего не сказал, последовав указанию, но уже перед самой дверью, остановился.
— Ты хоть понимаешь, что если… — он не смог договорить, и тут же прокашлявшись, продолжил другое, — если её не станет, то виноват будешь даже не ты, а я сам.
Следовало что-то сказать, подбодрить его, но слова не лезли, да и тот обошел его, быстро возвращаясь к оставшейся семье.
Внутри дом теперь казался самым обычным. Ничего не скрипело, заметно потеплело. Казалось, что призраки ушли вместе с Лесли, но Дин знал, что это было не так. Они все еще были здесь, только притихли получив свое. Если они хотели напугать, то у них отлично вышло. Руки так и чесались вытворить что-то безумное, чтобы вытащить их обратно. Заставить появиться, а там уже… даже мёртвые могут бояться.
Зайдя в гостиную, Дин не сдержал ругани. Пока они предавались панике, пропала не только Лесли. В помещении не было никого, кроме отца, и целого соляного круга. Все становилось хуже и хуже…
***
Лесли стиснула зубы, давя болезненный стон. Она с трудом открыла глаза, встретив только темноту и далекие завывания ветра. Голова кружилась, в черноте мелькали алые пятна, вспыхивая болью в висках. Зажмурившись, мотнула головой, снова открывая глаза, и в этот раз впереди образовались красные садовые грабли.
Дернувшись, зашипела в грязный кляп, пропитанный соляркой. Руки были связаны крепко, но не профессионально. К горлу подступила тошнота, но на неё не было времени. Перевернувшись, судорожно втянула воздух, бока и спина горели огнем. Колени словно раздавило, но если она могла ими пошевелить, значит ноги были целы.
Дрожа и мысленно матерясь, подползла к инвентарю, пытаясь найти хоть что-то острое. В темноте было трудно что-то различить, и кажется, через целую вечность, она наткнулась на острую мотыгу. Лесли не была уверена, что ей получится разрезать веревки, но больше ничего не находилось.
Скрипнув зубами, перевернулась спиной к инструменту, который тут же с грохотом упал. Осторожно двигая связанными руками смогла нащупать острый край. Глубокий вздох и первая же попытка обернулась глубокой раной на запястье. На глаза выступили слезы, но отступать она не собиралась. Сев немного ближе, она попробовала снова.
Ладони стали мокрыми, тело знобило. Лесли было интересно, можно ли таким образом вскрыть себе вены? Попадать по веревкам становилось все сложнее, руки тряслись. Новые раны появлялись поверх старых, но она помнила, что где-то там были родные.
Она не могла просто так сдаться из-за того, что запястья стали кровавым месивом. Кто вообще так точит мотыги? Даже её ножи бывали в разы тупее. Ими словно собирались кого-то зарезать. По щекам катились слезы, но она не останавливалась, чувствуя, как была близка.
Дин был рядом с её семьей, от чего ей было спокойнее. Она могла сосредоточиться на том, чтобы спасти себя, рассчитывая на то, что охотник позаботится о них. Лесли надеялась, что сам он не пострадал, когда… Когда что? Лесли никак не могла вспомнить, что именно произошло. Она помнила бледное лицо демона и грохот. Боль. В груди заворочалась тревога.
Наконец руки были свободны. Поднеся запястья к лицу, вздрогнула от количества глубоких ран и крови, что стекала вниз по полностью красным ладоням. В полумраке было сложно оценить всю серьезность повреждений, но сейчас это волновало ей меньше всего. Лесли сорвала с лица кляп, сплюнув кровь и грязь, развязала ноги.
Сидя на грязном полу, уже не могла сдерживать ругательства, когда немеющие руки принялись рвать майку. Лесли поддевала ткань острием, и наделала себе столько импровизированных бинтов, сколько смогла, раскромсав майку до ребер. Стягивая раны, она старалась не смотреть на них, чувствуя только кожей теплую влагу.
Подняться было сложно, ноги подкашивались, а к горлу подступала тошнота. Вдох-выдох. Выставив руки вперед, нашла стену, сделала несколько шагов вперед, и рухнула камнем вниз, споткнувшись о что-то. Тут же нашлась вторая стена. Под оглушающий стук сердца, она осознала, что помещение было слишком маленьким, и низким к краю, к которому Лесли упала.
Вспомнились старые погреба в сараях, в которых хранили инвентарь. Лесли понятия не имела, что у них был такой же. Однако свет все же откуда-то поступал, и присмотревшись, с трудом различила слабые очертания квадратной дощатой дверцы. Ухватив самые длинные грабли, подтянула себя выше и со всей оставшейся силы ударила по ней, выбивая. Сцепив зубы, ухватилась за края и подтянулась вверх, кубарем скатываясь на пол.
Инстинкты сработали за неё. Она увернулась от вил, вонзившихся рядом с головой, сами по себе. Призраков видно не было. Сев на колени, огляделась, узнавая сарай, в котором они с Дином разговаривали. Казалось, это было до безумия давно.
Лунный свет пробивался сквозь доски, освещая захламлённое помещение. Перед глазами рябило от потери крови, а встать уже не удавалось, каждое движение головы причиняло страшную боль. Прищурившись, заметила странную кучу, в углу, которой точно не было раньше. Куча зашевелилась, простонав маминым голосом.
Лесли подползла к ней, и увидела, что за ней лежал и Лукас. Он был без сознания, но дышал ровно, а вот мать смотрела огромными глазами, пока Лесли развязывала веревки. Её знобило, щеки были мокрыми от слез. Она что-то ей говорила, пыталась успокоить, но звук ломающегося голоса и насквозь мокрые от крови руки не помогали.
Освободившись, она тут же бросилась к сыну, развязывая его, убаюкивая в своих руках. Все перешло из категории плохо, в раздел ужасно, но Лесли больше не могла переживать. Может дело было в потере крови, а может она просто кончилась. В голове был туман, и только чудом она продолжала осознавать происходящее. Мать всхлипывала, её трясло.
Она помогла матери подняться, сама опираясь на неё. Она держала на руках Лукаса. Выйти оказалось намного проще, чем должно было. Мама вышла первая, а до Лесли не сразу дошло, что раздавшийся голос принадлежал отцу.
— Господи, ты ранена? Столько крови…
— Она не моя, — мать повернулась к ней, все еще стоящей в дверях.
Дин, подлетевший с другой стороны, крепко схватил её, не давая упасть. Лесли вновь слишком отстранено подумала, что вероятно они разделились. Мужчина мягко оттащил её ближе к одинокому фонарю, сажая на траву. Лесли пугало его выражение лица, когда он осматривал раненые запястья. Он ничего не говорил, и это молчание сводило с ума.
— Мы немедленно отсюда уезжаем, — скомандовал отец, и бесшумно рыдающая мать согласно затрясла головой, — Вы уедите прямо сейчас, я найду Маркуса и за вами.