- Ну-ну, Василий Илларионович, очень интересно, - сдерживая коня, сказал Юрий.
- При словах Щеглова, что "не одно и то же", товарищ Шейкин поднялся, ухватился за край стола так, что пальцы на руках у него посинели, и закричал: "Так было и так будет! Меня твои, Сергей Терентьевич, тонкости не интересуют. Недаром в народе говорят: "Лес рубят - щепки летят!" План леспромхозу спущен - выполняй! Любыми средствами, но чтобы план был! Тайга большая, хватит ее на наш с тобой век, Сергей Терентьевич! Стройки коммунизма требуют леса, и мы должны его дать! - и, глянув на Шатанова, предупредил строго: - Верно, это я говорил, что недовыполнишь план положишь на стол партбилет, и я от своих слов не отказываюсь! Незаменимых работников у нас нет! Сегодня - Шатанов, завтра - Шабанов! Сегодня Щеглов, завтра - Котлов!.. Нам не философы и теоретики нужны, которые в воздусях витают, - он помахал руками, как птица крыльями, - а практики! и, стукнув кулаком по столу, заявил: - Мне чтобы цифра плана была! Все!" Тогда Щеглов, сдержав себя, чтобы не распалиться, говорит: "Нет, не все, Степан Семенович." - "А что у тебя еще?" - спрашивает Шейкин. "А то же самое!" - говорит Щеглов. "Только покороче!" - "А уж как сумею, Степан Семенович! Конечно, незаменимым вы, Степан Семенович, должно быть, считаете только себя. Теперь о том, что "лес рубят - щепки летят", и о том, что "тайга большая - на наш век хватит!". Это, так сказать, установочки не настоящего хозяина, а, простите меня, временщика! "После меня хоть трава не расти!" Вырубая лес, надо тут же думать о его воспроизводстве. Лес рубят - значит, щепки летят! А какие это щепки, Степан Семенович? Это иссушение таежных рек, куда для нереста заходит лосось. Это исчезновение белок, соболя, лисиц, боровой дичи. Вот какая щепка летит от наших высоких и, прости меня, показушных цифирок! А не пора ли брать цифирки не там, где лес валят, и даже не на берегу Бидями, куда его подвозят для сплава, а именно там, где его на платформы грузят... Сколько из ста хлыстов, брошенных на произвол судьбы, приходит на конечный пункт? Дай боже - половина. Ведь каким дорогим лесом захламлены наши реки, скажем, та же Бидями! Скоро по ней не только на катере, но и на оморочке не пройдешь. Повсюду бревна торчмя торчат, того и гляди - напорешься на них! Вот где, Степан Семенович, практика от теории отстает! Теоретически цифра одна, а практически другая. Вот и подумай, Степан Семенович, сколько мы леса валим, а сколько его на стройки коммунизма идет! А следовало бы и нам, как это в колхозах делают, считать урожай не на полях, когда пшеница еще на ветру колышется, а по осени, когда ее в закрома ссыпают... А наши показатели пока еще идут прямо из тайги, с делянок, а не с железнодорожной платформы..."
- Ну и как же теперь коса? - опять спросил Юрий.
- Еще дойду! - остановил его Ползунков. - Забыл вам сказать, что заседание бюро было широким. Тут и лесорубы присутствовали, и орочи бригадиры охотников, словом, не менее тридцати человек. Когда Щеглов закончил свою речь, слово взял Тихон Петрович Тиктамунка, возможно, знаете его: Тихонова хата тоже под Орлиной сопкой стоит, от вашей третья.
Юрий хотя и не знал Тиктамунку, но кивнул утвердительно.
- Так вот, встает этот Тихон Петрович и заявляет: "Однако, Серега, так они, орочи, Щеглова запросто зовут, - верно говорит. Правильно цель понимает!" Тут товарищ Шейкин реплику орочу бросил: "Значит, Тихон Петрович, по-вашему, второй секретарь правильно цель понимает, а первый неправильно, так, что ли?" - "Наверно, Степан Семенович, так! - говорит Тиктамунка. - Ты здесь, однако, человек приезжий, недавно с нами работаешь, а Серега тут с детства живет, лучше кое-чего понимает. Значит, что непонятно тебе, ты его и спроси, не стесняйся. От этого худо не будет тебе. Польза будет!" И тут, верите ли, Юрий Савельевич, зашлось мое сердце от страха, - продолжал Ползунков. - Конец, думаю, нашему Сереге пришел. Ан нет! Смолчал товарищ Шейкин, не ответил. Только покраснел еще более... Говорили, вскорости их обоих в город вызывали. Шатанова освободили. А секретарям велели, сказывают, сработаться. Потом Сергей Щеглов заболел. Стал на курорты ездить. А недавно Аркадий Осипович ему операцию сделал. Ничего, поправляется. А нынче слух прошел, что в Агур сватают его. Как только район организуется, он, возможно, на первого пойдет.
Полозов с интересом и в то же время с каким-то внутренним напряжением слушал Ползункова и, мысленно взвешивая доводы первого и второго секретарей, больше склонялся на сторону первого, ведь и с него, Юрия, будут требовать цифру плана, а при новом порядке вещей, который непременно захочет ввести Щеглов, как только вступит в должность первого секретаря Агурского райкома, не так-то легко будет выполнять план лесозаготовок. В одном, думал Юрий, прав, конечно, Щеглов, что лесники стараются не залезать в глубь тайги, где местами лес так перестоялся, что иное дерево ткнешь кулаком, и оно рассыплется трухой, а берут поближе к рекам, чтобы сразу сбрасывать его по весне, как только они вскроются.
А о "щепках", о которых так образно говорил Щеглов, у лесников никогда особой заботы не было. О пушнине - пусть заботятся пушники! О рыбке - рыбаки! Для того они и поставлены тут. А что касается, как говорил тот же Щеглов, "временщиков", то их здесь хватает и ничего с этим не поделаешь.
Закурив папиросу, Юрий сказал лесничему:
- Следовательно, из вашего, Василий Илларионович, рассказа можно вполне заключить: паны дерутся - у парубков чубы трещат!
- Это почему, Юрий Савельевич? - не сразу понял Ползунков.
- Пострадал-то Шатанов, а секретарям велели сработаться. А ведь, в сущности, виноват он в том, что выполнял требования райкома, товарища Шейкина. Дали бы ему другую установку, Шатанов и действовал бы по ней.
- Понятно, коли она сверху...
- А снизу она не бывает, - осклабился Полозов.
- Вот и худо, что в низах не проверена, - резко ответил ему Ползунков. - А товарищ Щеглов-то как раз из тех, что любит снизу вверх глядеть, а не сверху вниз.
После краткого молчания Юрий заключил:
- Действительно, хлопотно нам будет со Щегловым.
- Ничего, поладите...
- А Карпа Поликарповича давно знаете? - поинтересовался Юрий.
- Как приехал, с тех пор и знаем.
- Как он, по-вашему, после Шатанова?
- Дело, понятно, знает!
- А ведь он тоже приезжий...
- Ну и что с того! Приезжий приезжему рознь. Один приедет - на чемодане сидит, ждет, покудова срок договора выйдет; другой - корни поглубже пускает. Ведь Карп Поликарпович с малого начинал, с лесотехника, а до директора поднялся. Известно, чем корни глубже, тем и рост выше. А природа, климат в наших местах, Юрий Савельевич, просто скажу, целительные. Мне вот, к примеру, восьмой десяток пошел, а ведь, поверите, ни разу, извиняюсь, не чихнул, не то что там простуда или грипп...