Иногда произвол вельмож становился стимулом к появлению шедевров, как, например, в случае с «Прощальной симфонией» Гайдна[12]. Но чаще музыканты просто страдали. Бах не являлся исключением. В конце своей веймарской службы его даже угораздило попасть под арест.
Но сейчас, проходя по анфиладе комнат роскошного герцогского замка — маленького Версаля, — он чувствует небывалый душевный подъем. Все складывается как нельзя лучше. Он будет исполнять свои сочинения со всем возможным совершенством за достойное вознаграждение, и оценивать его труд будут единомышленники и профессионалы, например, тот же Иоганн Готфрид Вальтер. Этот человек одинаково прекрасно владеет и языком музыкального юмора, и искусством высокой полифонии.
Глава третья.
О ПРИДВОРНОЙ МУЗЫКЕ
Придворная музыка начала XVIII века. Сколько бы мы ни слушали ее сегодня, даже в самом аутентичном исполнении, на старинных музыкальных инструментах, навряд ли нам удастся погрузиться в тот очаровательный мир изящной условности и безмятежного досуга, для которого она писалась. Разве может создать запись или даже пространство концертного зала атмосферу двора, подчиненного «просвещенному» властителю, каких немало встречалось в то время? Сейчас модно реконструировать прошлое. Наряду с историческим фехтованием и масштабными костюмированными представлениями великих битв, популярны выступления барочных коллективов в замках соответствующих эпох. Но даже если они точно учтут количество кружева на своих камзолах, а специально приглашенные танцоры станцуют менуэт или ригодон, картинка не оживет. Замки холодны и пусты. Нет уже в них ни хозяина-самодура, ни его домовитой жены, ни многочисленной челяди… Только деловитый голос экскурсовода, повествующий о временах давно минувших.
Какими они были — эти короли и герцоги, щедрой хозяйской рукой рассыпающие крошки со своего стола птицам небесным, которые не сеют, не жнут… Крылатым существам, вроде Моцарта, Перселла, Генделя и того же Баха? Правители могли надолго остаться в памяти потомков двумя способами — с размахом убивая себе подобных и возделывая Прекрасное… Как ничтожны порой оказывались поводы, вызвавшие к жизни шедевры!
По одной из версий, знаменитая «Музыка на воде» Генделя не что иное, как извинение перед английским королем Георгом I, на службе у которого состоял композитор. Гендель слишком часто отпрашивался в поездки, да еще осмеливался самовольно увеличивать их срок… Вам это ничего не напоминает?
Доподлинно известно, что премьера произведения состоялась в разгар лета 1717 года. Король организовал лодочную прогулку по Темзе, во время этого мероприятия и прозвучал генделевский шедевр.
Хотел ли композитор примириться с монархом или просто угодить своему венценосному работодателю — не важно. Успех сочинения позволял достигнуть обеих целей. Король пришел в такой восторг, что приказал повторить музыку, да не один, а целых два раза — до и после ужина.
Судя по дошедшим до нас сведениям, концерт производил незабываемое впечатление. Большая королевская барка величественно плыла по Темзе, а рядом скользила лодка с оркестрантами. Их было пятьдесят человек, игравших на трубах, флейтах, гобоях. Имелась и струнная группа. На более лирических пьесах сюиты оркестровое судно подплывало к королевскому почти вплотную. Когда же звучали яркие и веселые части, гребцы вновь устанавливали дистанцию между лодками, а музыканты играли изо всех сил. Оркестру удавалось достичь такого сильного звучания, что народ на обоих берегах смог подтанцовывать, принимая участие в королевском веселье. Музыка служила мостом между правителем и его народом, являясь делом государственной важности.
Она пронизывала также деятельность двора. Процессии, балы, выезды на охоту — все требовало звукового сопровождения. Прекрасные мелодии подавались не с аккомпанементом, как это будет позднее у венских классиков и романтиков, а в изысканной полифонической обработке. С ажурными хитросплетениями звуков перекликались пышные кружевные оборки придворных костюмов. XVIII век — время кружева, оно заполонило одежду, встречаясь практически повсюду: на воротниках, передниках, манжетах и даже на чулках и на обуви…
12
Однажды князь Эстерхази, у которого служил Гайдн, долго не давал отпуска оркестрантам и не платил денег. Композитор вел переговоры с князем, буквально умоляя, но ничего не помогало. Обиженные музыканты не хотели работать. И тогда Гайдн придумал музыку с сюрпризом, прослышав о котором князь ждал концерта с нетерпением. И вот в финале симфонии, нетрадиционно печальном, музыканты один за другим начали покидать свои места. В то время дирижер стоял лицом к публике, спиной к оркестру, так, что Гайдн как бы «ничего не видел». Остались две скрипки, но потом ушли и они, погасив свои свечи. Этот красноречивый намек был столь красив, что князь оценил его, немедленно дав музыкантам и отпуск, и вознаграждение.