Кого вы ищете?
Иисуса из Назарета!
Жестокость толпы, эффект turbo (смятения), выражаемый хорами. Здесь Бах, бесспорно, обращается к античному театру. Жестокость уравновешена мягкостью некоторых арий и безмятежностью хоралов. Мучительная боль арии, сопровождающей агонию Иисуса («Es ist vollbracht» — «Свершилось»), соло баса под аккомпанемент виолы да гамба. Вольфганг Зандбергер отмечает, что эта ария сродни музыкальному жанру произведений «на смерть», свойственному XVII веку. В этом плане Иоганн Себастьян является наследником, например, Марена Маре (1656–1728), французского композитора и гамбиста.
Автора этих «Страстей» обвиняют в антисемитизме, поскольку в них подчёркивается роль евреев в смерти Иисуса. Однако было ли свойственно Баху это чувство? В отличие от учителя Лютера, который был ярым антисемитом, он не питал враждебности к евреям. Бах придерживается текста Евангелия, который действительно способен вызвать споры, и показывает, чем послание Христа отличалось от современного ему иудаизма.
В отличие от «Страстей по Матфею» «Страсти по Иоанну» Бах исполнял несколько раз в последующие годы с некоторыми изменениями: варьируя порядок частей и внося порой существенные поправки.
Перейдём теперь к «Страстям по Матфею» — одному из самых популярных сочинений Иоганна Себастьяна Баха.
В церкви Святого Фомы они были исполнены в другую Страстную пятницу — 15 апреля 1727 года. Это действительно «Великие Страсти» — «die grosse Bassion» (sic), как не очень грамотно записала Анна Магдалена, — способные наполнить собой готическое пространство церкви Святого Фомы. Работая над своим произведением, Иоганн Себастьян, возможно, вспоминал Abendmusiken своего учителя Букстехуде, очаровавшие его в те четыре месяца, которые он провёл в Любеке, а также полифония Монтеверди[28]. Продолжительность этого сочинения более трёх часов, в нём использованы все средства, чтобы подчеркнуть его грандиозность: два оркестра из семнадцати музыкантов, два хора из двенадцати певцов, небольшой детский хор, два органа! В этом Бах следует музыкальной традиции Венеции: хоры могут перекликаться, переговариваться, даже накладываться друг на друга. У каждого персонажа своя роль, каждый солист знает своё место в этой церковной опере — без костюмов и декораций, без жестикуляции и масок.
Публика той поры не преминула заметить театральный аспект «Страстей», который даже шокировал некоторых слушателей, оказавшихся к нему не готовыми. «Господи помилуй, это точно опера!» — воскликнула взволнованная старуха, которая никак не могла опомниться. Все эти крики, бесчинства в изображении страданий Иисуса, эти вопли ненависти — разве это не дьявольское измышление?
Но и здесь большое место занимает Слово Господне: Иоганн Себастьян лично записал на партитуре отрывки из Матфея красными чернилами, чтобы исполнители могли лучше усвоить смысл этих слов. Всё сказано в тексте, считал он. Но в отличие от «Страстей по Иоанну» евангельский рассказ святого Матфея в большей степени посвящён происхождению христиан, пришедших из иудейского мира; он начинается задолго до ареста Иисуса и включает такой момент, как Тайная вечеря.
Нет смысла комментировать столь грандиозное произведение и подчёркивать его красоту, обволакивающую гармонией хоров и нежностью арий. Грандиозность не вредит его внутреннему смыслу, глубокой человечности. Так, ария «С Иисусом рядом я, на страже» («Ich will bei meinem Jesu wachen») передаёт привязанность ученика к учителю просто с пиетистской нежностью и чувствительностью. А финальный хорал «Доброй ночи» («Gute Nacht»), напоминающий колыбельную, продолжаешь напевать и после того, как умолк последний аккорд.
Да, Бах умеет многое сказать нашему сердцу.
Сколько сил нужно было вложить, чтобы создать такое произведение! Конечно, Иоганн Себастьян гениален и трудолюбив. А его семья — своего рода малое предприятие, которое не только учится технике, игре и уходу за инструментами или до изнеможения переписывает ноты. В распоряжении Баха не было переписчика, как в Веймаре, так что можно предположить, что вся его родня постоянно корпела над нотами, чтобы у каждого хориста, каждого музыканта был свой экземпляр партитуры.
28