С нетерпением Алеша ждал воскресенья. Еще накануне, после работы, тщательно вычистил и починил свою старую одежду, а утром вышел на улицу и стал прогуливаться возле дома Морошниковых.
В лавре ударили к обедне. Люди, принарядившись, шли в церковь. Алеша гулял долго. Он уже начал терять надежду встретить Таню, и вдруг увидел ее. Она шла впереди него, бережно придерживая легкий белый узел. «Платье купчихе сдает», — подумал Алеша и почти бегом нагнал ее.
— Вы? — изумилась Таня.
Алеше показалось, что она рада встрече, и он не удержался от восторженной улыбки.
— Таня, — сказал он, чувствуя, что язык его сохнет. — Я хотел вас… спросить… как это… — И растерянно замолчал.
Она ласково улыбнулась.
— Вы… не к Морошниковым идете? — Он указал на узел в ее руках.
— Да, — отвечала она. — А вам… тоже в ту сторону?
— В ту! — с радостью солгал он.
Они медленно шли к лавре и говорили о чем попало, не следя за своими мыслями, взволнованные этой встречей.
День был морозный, солнечный. У дома Морошникова Алеша предложил Тане пойти с ним куда-нибудь погулять.
— А вы не боитесь идти со мной? — задумчиво спросила она.
Алеша в шутку указал на свои прожженные окалиной сапоги:
— А с таким вот…
— О, — рассеянно сказала она, — пусть это вас не смущает. — И, помолчав, посмотрела в упор на его доверчивое и счастливое лицо. — Хорошо. Я отнесу барыне платье, а вы, если хотите, подождите меня, ну…. хотя бы вот за тем домом. Не будет холодно?
— Что вы, Таня! — задохнулся он от волнения. — Мне даже жарко.
Был час дня, когда они подошли к большому парку. Обледенелые ветви деревьев блестели в лучах зимнего солнца. Из глубины заснеженных аллей неслись звуки духового оркестра. В парке было гулянье.
— Сегодня здесь открытие катка, — сказала Таня. — Зайдемте!
Она вынула из муфты кошелек и направилась к кассе. Алеша смущенно запротестовал. Он нарочно приберег для развлечений немного денег и, конечно, мог бы уплатить, но Таня уже сунула деньги в окошечко.
Они приблизились к контролеру.
Вдруг откуда-то сбоку вынырнул юркий господинчик. Критическим оком осмотрев Алешу с ног до головы, он тихо и внушительно сказал:
— А вам нельзя-с!
Пунцовая от волнения Таня показала ему билеты.
— Вижу, барышня, вижу… Против вас-то я ничего не имею… Пожалуйста. — Он снисходительно посмотрел на ее шляпку.
— Но я не одна! — резким тоном сказала она.
— Увы и ах! — развел руками господинчик. — Есть правила… Мастеровые сюда не допускаются.
— Какая дикость! — воскликнула девушка.
Господинчик быстро к ней повернулся:
— Что вы изволили сказать-с?
— Ничего, — торопливо ответила Таня.
— То-то-с! — И он обратился к Алеше. — Ступай, ступай, голубчик. Не мешай гулять людям…
У Алеши запрыгали губы:
— Да как вы смеете?!
— Проходи, не буянь! — грубо сказал администратор и кивком головы подозвал сторожа.
— Я буду жаловаться, — пробормотал Алеша, беспомощно озираясь.
— Некому-с, кроме как градоначальнику, — ехидно подсказал администратор.
Какой-то акцизный чиновник, с коньками подмышкой, задержался у входа.
— Да ты что, юноша, с луны, что ли, упал? Не знаешь здешних порядков? — И, раскланявшись с администратором, прошел внутрь парка. За ним проплыла важная дама, ведя на цепочке дрожащую болонку.
Алеша продолжал стоять возле администратора. Он понимал никчемность спора, но ярость, вспыхнувшая в нем, не позволяла ему уйти.
В распахнутой шубе на собачьем меху лениво подошел парковый сторож.
— Дорофеич! — нарочно громко сказал администратор. — Попроси лишнюю публику не торчать у прохода.
Таня, потупясь, чтобы скрыть слезы стыда и обиды, тронула Алешу за руку:
— Идемте… Ладно уж…
Алеша словно очнулся. Подойдя вплотную к администратору, он медленно произнес:
— Вы… — От негодования он тяжело дышал и не находил нужных слов. — Вы…
— Что «вы»? — вскричал, отступая, администратор. — Угрозы? Оскорбления?.. Где полиция?
Из-за кассовой будки показалась услужливая физиономия усатого городового. Таня решительно потянула спутника к выходу. Но городовой схватил Алешу за рукав.