— Помилуй, Алексей, да какие тут зрелые годы, когда я уже почти старик!
— Старик с молодой душой — не старик и даже не полустарик, а мудрый юноша, — поправлял Бахчанов.
Кадушин и в самом деле вел себя не "по-стариковски". Он то свистел в свирель, сделанную им из стебля бузины, то потешался над своими неудачами в ловле рыб руками, или бодро распевал на сочиненный им мотив известные строфы поэта:
Не одну сотню верстовых столбов миновали беглецы, а настоящей усталости еще как будто не чувствовали. Сила надежды, ощущение воли поддерживали их дух. И если что порой мучило Кадушина, так только натертая нога. До Астрахани добрались поездом, и тут встал вопрос: какой избрать путь на Кавказ? Пешком, да еще с натертой ногой, калмыцкую степь не одолеешь. Поэтому сухопутье не манило. Но и садиться на морской пароход было небезопасно. Только что отгремела всеобщая забастовка моряков каспийского торгового флота. Она на несколько недель приостановила всю навигацию и поставила на ноги тучу агентов из столыпинской охранки. По рассказам бывалых людей, на пароходах по три раза в день проверялись паспорта пассажиров. Кадушин сам видел, как дюжина жандармов тащила трех беспаспортных, по-видимому тоже беглых ссыльных. Верный своей осторожности, Бахчанов предложил добраться до астраханского рейда. Там шла перегрузка морских торговых судов и можно было сесть на какое-нибудь каботажное судно. Кадушину этот план не понравился. Сидеть в темном трюме среди тюков или, еще хуже, зарыться в зерно он считал фантастичным. Он по привычке жаловался на свои годы, на ревматизм, на опасность стать тяжкой обузой для своего неутомимого спутника.
— Брось меня здесь, в Астрахани. Без меня тебе легче будет. А я как-нибудь, медленно поспешая, доберусь до Кубани и… авось не пропаду.
— "Авось-небось" да "как-нибудь" — первые супостаты наши, Нилыч, — сердился Бахчанов. — И я не успокоюсь до тех пор, пока не дотащу тебя до самого порога твоего дома.
— Ах, да где тот порог у бездомного бродяги! — брюзжал Кадушин, не дал себя уговорить проехать к побережью. Здесь условились с хозяином одной рыбачьей посудины, что он довезет их до Бирючьей косы, а за это они помогут ему сгрузить соль.
И вот под рваными парусами поплыли средь извилистых рукавов волжской дельты. Это путешествие захватило Кадушина с самого начала. Он сразу забыл все свои недавние опасения и сомнения. Прежде всего живой интерес привлек весенний перелет птиц. Они летели массой, наполняя ерики и бесконечные заросли тростника неумолчным гомоном, шумом и криками. Здесь можно было видеть отдыхающие стаи цапель, аистов и бакланов. На какой-то мели пришлось вспугнуть красивых розовых пеликанов, нырявших в воду за рыбой. Восхищение беглецов вызвали маленькие безлюдные полузатопленные островки, усеянные разнообразными певчими пичужками: соловушками, пеночками, дроздами. При каждом всплеске воды они вспархивали и кружились над голыми буграми, оглашая воздух испуганным щебетаньем, а потом усаживались вновь живыми трепещущими комочками.
Совсем ничему не удивлялся хозяин парусника. Сидя на кулях с солью, он щелкал семена подсолнуха и с тупым равнодушием разглядывал носок собственного сапога.
Так плыли почти целый день, пока сквозь редеющую пелену тумана не проступила бескрайняя даль Каспия. Потом показалась белая кайма волны, медленно набегавшая на песчаную косу.
Вид моря производит на человека огромное впечатление, а на только что расставшегося с неволей, и подавно. Могучий простор моря вызвал у беглецов трепетное ощущение полной, ничем не стесняемой свободы. В избытке чувств старый динамитчик снова прибег к поэтическому языку. Он протянул руку и торжественно изрек:
Но скоро радужное настроение старого натуралиста поблекло. Каботажные суда еще утром ушли в море. На рейде стоял только караван пустых нефтеналивных барж. Ночью должен был подойти морской буксир и взять баржи с собой в Петровск, за грозненской нефтью. Бахчанов очень заинтересовался этими мазутными коробками. Он даже высказал своему приунывшему спутнику несколько деловых соображений относительно использования барж как средства переезда на юг. Кадушин "заартачился":
— Как?! Ехать зайцем? В этой плавучей тюрьме?