Рашед снова умолк, подыскивая слова. Я тоже ничего не говорила.
Только молча смотрела на чёрное пятно засохшей крови на безнадежно испорченном ковре.
В Уммаи-Ма почти никогда не заглядывали бури. Бахир Сурайя обходила оазис стороной. Разумеется, арсанийцы были напуганы и рассержены, когда на них обрушился шквал ветра и песка. Смерть старейшины, раненные люди, разбросанные шатры, пострадавший скот и засыпанный песком колодец — все это отнюдь не помогало вернуть душевное равновесие.
Гнев толпы нужно было куда-то направить.
Камаль пожертвовал Бахитом, чтобы виновной не назвали меня.
- Я ведь его купила, знаешь? — призналась я, не поднимая взгляда. — Бахита. А раз ты подписал мою вольную…
- Он сам накликал свою смерть, — негромко сказал Рашед и легонько провел пальцем вдоль моего лица. — Не вини себя в том, что никак не могла исправить. Это за тебя охотно сделают другие. Отдыхай, вольная госпожа.
Я не ответила, бездумно перебирая пальцами складки на одеяле, и Рашед неопределенно хмыкнул:
- Если уж у тебя подходящее настроение для самоедства, вини себя за то, на что повлиять могла, но упустила шанс, — посоветовал он. — И ломай голову над свадебными подарками.
- Свадебными подарками? — переспросила я сначала вяло, а потом всё-таки осознала, что именно произнесла. — Свадебными подарками?!
Рашед снисходительно кивнул.
- Именно, ас-сайида Мади. Малих тебе не простит, что ты не остановила меня, когда я спрашивал о его отношении к женитьбе. Но достойные подарки, по крайней мере, смягчат его скорбь.
- Я же сказала, что он будет против! — воскликнула я, подскочив на постели.
- Ты сказала, что он о женитьбе не задумывался, — педантично поправил меня тайфа. — Я дал ему повод хорошенько подумать о семье. Вольному господину его лет нужна достойная жена, которая скрасила бы его дни и наполнила смыслом ночи, — сказал он и почему-то поморщился. — Я даже предложил ему покои во дворце, где он мог бы жить со своей семьёй.
Я слушала с возрастающим беспокойством. С одной стороны, Малих был против женитьбы как раз из-за того, что его избранница волей-неволей попала бы в рабство, а его дети так же, как и он сам, росли безо всякой надежды на свободу. С другой — едва ли он так быстро пересмотрел свои позиции, едва получив вольную!
А ещё мне чудился какой-то подвох в каждом слове. Это тревожило — и отчего-то веселило одновременно.
Рашед был верен себе, и под каждым его словом таилось второе дно.
- А кто же счастливая невеста? — настороженно поинтересовалась я.
Рашед одарил меня широкой улыбкой.
- Прекрасная Руа-тайфа, разумеется, — сообщил он и, полюбовавшись на мое вытянувшееся лицо, неожиданно серьезно добавил: — Должен же и у моей сестры быть шанс на нормальную семью. Было бы несправедливо, если бы повезло только мне одному, не находишь? — он поднялся на ноги и наконец-то запахнулся в джеллабу. — Да, и раз уж речь зашла о везении. Подумай заодно, что хочешь на свою собственную свадьбу. Наложницы из тебя не вышло, но жена-то должна получиться! — он небрежно накинул тагельмуст и неспешно удалился, оставив меня с неприлично отвисшей челюстью, переполохом в голове и песчаной бурей на груди.
Пока что единственным моим желанием было однажды научиться в разговорах с проклятым лисом оставлять последнее слово за собой.
Но этого он, как ни иронично, как раз дать не мог.
Оставалось разве что учиться самой — благо именно эту возможность Рашед мне предоставлял охотно и безо всяких просьб.
Эпилог
Свиток упал на край столешницы и, разматываясь, благополучно занял весь стол целиком. Чей-то бисерный почерк усыпал тонкую бумагу, как маковые зёрнышки — сдобную булку у радивого повара. Вверху красовалась надпись "Жалоба", для разнообразия — крупная.
Я как раз успела отложить в сторону запечатанное письмо с поздравлениями для Камаля, который всё-таки взял себе жену из другого племени, только-только с облегчением выпрямилась — и теперь взирала на "Жалобу" с лёгкой тошнотой. Малих, напротив, открыто ухмылялся.
Абия предусмотрительно подсунула мне стакан с шербетом, чтобы подсластить горькие вести, но я только досадливо отмахнулась и вчиталась в мелкие буковки.
Писал, конечно же, почтенный чорваджи-баши Сабир, которому вменялось следить за порядком на улицах столицы. А как же ему следить, если его янычары — обычные люди, а бесчинствами занимаются ни много ни мало приезжие маги?!