Вчера вот заколдовали честного торговца на рынке — якобы за неосторожное слово: теперь, что бедняга ни пытается сказать, получаются исключительно извинения. Как же теперь зарабатывать на жизнь, если он и торговаться-то не может?!
А сегодня и вовсе случилось немыслимое: один из магов окончательно распоясался и напал на патрульного! Пострадавший теперь тоже не способен нормально говорить: стоит ему открыть рот, как оттуда льется молитва…
Словом, чорваджи-баши смиренно просил тайфу найти управу на своих магов. Настолько смиренно, насколько вообще мог просить главный над сотней вооруженных янычаров.
- Снова Сабир-бей? — по одному выражению моего лица безошибочно угадала Абия.
Я горестно вздохнула и спрятала лицо в руках.
Жалоба была уже седьмая за месяц. Чорваджи-баши упражнялся в изящных угрозах и плетении словесных кружев, но к решительным действиям не переходил — все надеялся, что тайфа своих магов снова отчитает, и те со всем праведным возмущением явятся к истинному виновнику, из-за которого им и светила выволочка. В первый раз же сработало…
Камаль всё-таки отомстил мне — и за отказ, и за необходимость терпеть удачливого соперника в стойбище до тех пор, пока я не оправилась в достаточной мере, чтобы выдержать обратную дорогу через пустыню. Из двадцати магов, что старейшина со всей примечательной щедростью послал в столицу, двенадцать были женщинами. Аа главной во всем отряде негласно считали младшую племянницу Мансуры — ей прочили титул следующей царицы.
Этого уже было более чем достаточно, чтобы всколыхнуть столицу. Но, ко всему прочему, прекрасная Василя уже была замужем, и это все никак не давало покоя чорваджи-баши.
Никогда не подумала бы, что однажды буду искренне желать, чтобы Мансура — с некоторых пор ярая сторонница оборотней и их целительских талантов — поскорее передала свой титул. Просто чтобы прекрасная Василя взяла себе второго мужа и все наконец-то успокоились.
- Господин желал видеть вас за завтраком, — робко напомнила Абия.
- Иди, — посоветовал Малих и смотал свиток обратно. — Я попрошу Руа написать ответ — ей как раз нужно сцедить куда-нибудь яд.
Вопреки сказанному, он посветлел лицом и заулыбался.
- Сам бы прожил с утренней тошнотой целый месяц, — всё-таки не удержалась я. — Посмотрела бы я, сколько яду у тебя скопилось! Ладно, забирай. Только проследи, чтобы она не перестаралась. Готова биться об заклад, что оба упомянутых мага — женщины, которых рискнули обхамить. Мужчины мстят не так.
До горожан как-то очень медленно доходило, чем чревато хамство. И ещё медленнее — что арсанийку так просто в толпе не опознать, а значит, вежливо обращаться нужно к любой встреченной женщине.
Регулярные жалобы чорваджи-баши, как ни парадоксально, помогали, и ощутимо. Про них рассказывали — сначала возмущённо, потому что тайфа что-то не спешил запирать одаренных девиц на женской половине, потом — со смехом: повторяющиеся угрозы, за которыми легко угадывалось желание снова увидеть прекрасную Василю, быстро превратились в байки и порхали по столице, как не удавалось ни одной поучительной истории и ни одной молитве.
Глядя на это, я боялась представить, как же долго в умах обывателей будет укладываться мысль о том, что оборотней вовсе не обязательно истреблять. Рашед виртуозно запускал слухи то здесь, то там, караваны привозили диковинные истории с разных концов света — но если подвижки в деле перевоспитания хамоватых торговцев за последние три месяца я видела неоднократно (хоть и в виде жалоб), то отношение к перевертышам будто и не менялось вовсе.
В последние дни это медленно, но верно вгоняло меня в панику. Рашед только посмеивался и говорил, что всему свое время — и все чаще принимал во дворце родовитых гостей. Только приезжали они поздно вечером, тайком, и уезжали уже на рассвете, неизменно в приподнятом настроении. Сам Рашед после таких визитов, напротив, несколько падал духом и подолгу лежал, уткнувшись носом в мои волосы, пока неотложные дела не выдергивали его из покоев.
Зато остальные ночи принадлежали мне.
Если, конечно, я не проводила их за разбором треклятых жалоб! А их, благодаря мстительности Камаля, да славится его щедрость в веках, становилось всё больше…
- Мне нужен помощник, — мрачно объявила я, едва передо мной распахнули двери господских покоев.
Рашед со вздохом отложил какой-то свиток, который читал прямо за дастарханом. Судя по тому, что господин и повелитель не слишком заботился о чистоте пальцев, славный своей неразборчивостью в средствах чорваджи-баши не поленился продублировать кляузу, чтобы о "бесчинствах" магов услышало как можно больше людей.