Но не тут-то было! У противника тоже глаза не на затылке.
— Э-э, товарищ! — восклицает Артур, соперник Гарри. — Откуда у тебя козырной валет? Он уже вышел! Ты взял его из биты!
И так целый вечер… Не по-английски, а в миллион раз лучше!
Без такого антуража это была бы не игра, а тоска!
Или в Панеево — сидим у Червонца, подходит все тот же Женико Грекович:
— Слушай, Дима: ты же сейчас в Ленинграде живешь? А к нам вчера корреспонденты с Ленинграда приезжали. Я дал им интервью!
— Ты сочиняешь — по глазам вижу!
— Нет! Они тебя знают! Спросили про тебя… А раньше к нам Листьев приезжал. Влад Листьев. Снимал барона, снимал бабушку. Он составил книжку наших портретов![13]
Другой цыган по имени Петро (усатый, в очках, очки у них редкость), о ком бы речь у нас ни зашла, все время прибавлял:
— А я его знаю. Мы с ним знакомы.
Например, я рассказываю:
— Писал недавно статью об известном цыганском скрипаче Сергее Эрденко.
— Я его знаю. Он у нас был.
— Ходил на концерт к Эмиру Кустурице.
— А я его знаю. Он к нам приезжал.
В плане открытия подобных сенсаций табор в Панеево — уникальное место. Там я однажды услышал неизвестное стихотворение Александра Пушкина! Барон рассказал. За чашкой чая. Стихи он читает нараспев — как былину; громко, с выражением. Руки поднимает, словно славит на Пасху воскресение Христа:
— Это Пушкин написал! — восклицает Женико.
— Он очень любил, — говорю, — ваш народ.
А Петро (это который в очках) опять за свое:
— Пушкин? Ну как же?! Знаю такого!
— Если знаешь, тогда расскажи мне про него!
— Он был… (в глазах — секундное смятение) хороший человек!
В этот момент по табору разносятся гудки автомобилей — шоферы сигналят, что из горинской кумпании котляров немцони приехал жених. Дом невесты украшен красным платком — он висит снаружи у двери. Жених — молоденький, несколько неловкий в своей серьезности, немногословный. В голубой рубашке и черных брюках. Заходим в дом. Дэвлалэ-Дэвла![14] Сколько тут народа! Все довольные, все нарядные, все веселые. Только у невесты взгляд тяжелый. Она как будто отчужденная от всех. Ей не до веселья. Ей ни до чего! Сосредоточенно и нервно. Она понимает — совершается нечто для нее судьбоносное, то, что будет направлять весь ход ее жизни и в радости, и в горе. Это не просто жених приехал — все ее будущее стоит за порогом, как темный лес. Не отвернешься.
Зять любит взять
Разводы у котляров — исключительная редкость. Семьи их прочные. По обстоятельствам. Потому что развод, как бы плохо ни жили, обычно приводит к тому, что обоим (и ей, и ему) после развода становится хуже. Некуда деваться. И разводов нету.
Хотя браки заключаются не по любви.
Невесту для сына выбирают родители. Свадьбы играют лет в тринадцать-пятнадцать. «Двадцать лет — это уже старуха!» — говорят котляры. Младшая дочка не может выйти раньше старшей.
Свадьбе обязательно предшествует сватовство. Выбирать невесту, как правило, ездят в другие таборы — за новой кровью.
Могут сосватать совершенных малюток. Я видел, как трехлетние жених и невеста пускают кораблики в одной луже. Родители действуют настолько загодя, чтобы перекрыть дорогу другим возможным конкурентам — к сосватанной девушке никто не посмеет подойти с намерениями отбить ее.
— Как же выбирают из таких малышей?
— На мать смотрят, на отца, на достаток. Если семья хорошая, здоровая, значит, и ребенок такой же вырастет.
Получается так, что лучшие цыганочки с детских лет уже заняты. Кто-то задержался — начинаются проблемы. Едет отец по знакомым таборам высматривать сыну своему невесту. Размышляет он так: «Ух, и красавицу я ему найду! У всех от зависти глаза вылезут! Век меня благодарить будет!» Приезжает он в гости в соседнюю кумпанию, а в ней красавицы все уже расписаны. Цыган вздохнет, голову почешет и держит путь в следующий табор. Там история обидно повторяется. Он едет дальше, но куда ни прибудет — ситуация та же. Наконец надоело — он устал, на нервах и уже другими глазами смотрит: «А и эта ничего, хотя так себе с виду. Дай бог, характер у нее добрый!»