- Так-то оно так, большинство детей не станут симулировать здоровье. Но я ведь и говорю, хорошая у вас девочка. Она всегда хочет быть на уровне, а еще больше стремится быть лучшей. Она первой тянет руку на любом устном предмете. Она всегда в первых рядах решает контрольные и самостоятельные. Даже в нашем школьном хоре ей непременно хочется быть солисткой, а не пятой слева в третьем ряду девочкой. Понимаете, она у вас прирожденный лидер, вот и со здоровьем такая история получается – она не хочет быть хуже других. А тем более “хромой уточкой”. А ведь дети в наше время, я имею ввиду сверстников, так жестоки. Скорее всего, именно по этой причине вам ничего не известно о ее проблемах. Она просто все скрывает. Но София Владимировна, я уверена в том, что дети просто так не синеют... – Алла Георгиевна едва сдержалась от “видели бы вы как это ужасно”, и, совладав с собой, продолжила в том же педагогичном темпе. – Тем более что это уже и на обычных уроках происходит. Стоит Бахтияре перенервничать из-за не идеального ответа или не до конца разрешенной задачи... Да-да, к сожалению, я сама узнала об этом лишь вчера после инцидента. Собрав неофициальный педсовет я опросила учителей преподававших у вашей Бахтияры, и практически все они вспомнили эти минутные физиологические изменения во внешности вашей дочери. В общем, со здоровьем вашей дочери что-то не то, и, как мне кажется, это “что-то” очень серьезно. Но разобраться в этом уже ваша задача.
У Софии защемило в груди. Все, что она только что услышала из уст посторонней женщины, касательно характера Бахтияры, имело место быть. Их с Иваном девочка именно такая, какой ее видела и Алла Георгиевна, да и все, кто хоть немного с нею знаком. Алла Георгиевна ничуть не ошиблась в душевной составляющей ее дочки, но тогда выходит что и с физическим состоянием она вряд ли могла заблуждаться. Навряд ли педагог с большой буквы, которым являлась сидящая напротив нее женщина, стала бы поднимать бурю из ничего. А это значит, ее малышка не доверяет собственной матери. А еще, выходит, она не настолько хорошая мать, какой всегда себя считала. Ее Бахтияра действительно была слишком самостоятельным ребенком и никогда ни на что не жаловалась. Скорее всего, именно поэтому ей не удалось заметить недомогание или стать свидетелем какого-либо приступа. С каждым годом ее материнская бдительность снижалась, видя, что ее девочка не нуждается в чрезмерной опеке. София сознательно решила быть той матерью, которая не напрягает своей навязчивой заботой, как было с ней самой, давая ребенку свободу выбора. Она всегда гордилась тем, что не стала типичной “наседкой”, которая при виде соплей на лице ребенка в панике набила “103”. Ей хотелось, чтобы у них с Бахтиярой были демократичные отношения в которых, в двухстороннем порядке, всегда можно было открыто говорить обо всем на свете. Но, похоже, сейчас пришло время расплачиваться за демократию и сожалеть о том, что диктатура в их семье никогда не рассматривалась. В два, три годика, Бахтияра важно могла угрожать всему окружающему миру своим отцом, бросая заявление – «Не обижай папину принцессу, а то он тебя в тюрьму закроет, а там знаешь как не сладко!» Даже с комариным укусом малышка бросалась к своему любимому папочке, чтобы тот ее пожалел и наказал обидчика. Иногда доходило до смешного, маленькая кудряшка нарочно падала на ровном месте, лишь бы ее лишний раз пожалели и сообщили о том, как сильно ею дорожат и любят. Но это было давно. Кажется, слишком давно. Их дочь уж очень быстро стала взрослой, самостоятельной. Как теперь оказалось – чересчур самостоятельной. Бог больше не дал им с Иваном хотя бы еще одного ребенка. Они до сих пор не прекращали попыток, но и не зацикливались на этом. Не бегали в клиники за помощью. Не молили день и ночь об этом всевышнего. Им вполне хватало их девочки с чернющими, как у папы, кудряшками, и огромными глазами цвета ночи. Бахтияра была для них два в одном – сын и дочь. И, не смотря на умноженную вдвое родительскую любовь, девочка не стала эгоистичной и капризной, как часто происходит в семьях с одним отпрыском, а наоборот, изо всех сил старалась радовать родителей за двоих. Она пыталась оправдать все надежды своего любимого папули и своей очаровательной мамули уже в трехлетнем возрасте, безумно расстраиваясь когда выходило “хотелось как лучше, а получилось – как всегда”. К четырем годикам Бахтияра избавилась от привычки жаловаться, когда что-то происходило не так, будь то ужасная ссадина на коленке или синяк под глазом. Она старалась быть мужественной и храброй, в свои пять. Будучи ребенком, она изо всех своих сил успокаивала рассвирепевшего отца, который рвался разобраться с виноватым в окровавленных коленях асфальтом. Или, как утверждала Бахтияра, дверным косяком. Она всегда старалась успокоить отца и убедить, что с его маленькой принцессой все в полном порядке, тем более что она у него сильная девочка. И никогда не давала повода для лишних переживаний маме. Ей всегда хотелось лишь одного – радовать своих родителей. С раннего возраста Бахтияра стала наследовать отца, который был для нее целым миром. Он был силен и мужественен, как и подобает настоящему мужчине. Папа работал в милиции и наказывал плохих ребят тем, что лишал их свободы. Он избавлял их город от “мрачных типов”, чтобы их малышка могла смело гулять по его прекрасным улицам. Он делал ей самые вкусные в мире завтраки и часто помогал с домашним заданием. Он учил ее купаться и кататься на велосипеде. Он обожал ходить с ней в зоопарк. Он был самым лучшим отцом в мире, а она изо всех сил старалась оставаться для него самой лучшей дочерью, даже если для этого нужно было сходить с ним на рыбалку или поиграть в футбол. Она никогда не ныла и не была хвастлива. Она была терпеливее и выносливее многих мальчишек. Бахтияра впитала с грудным молоком мамину рассудительность и мудрость, а папа с каждым днем вселял в нее уверенность и силу. Она была очень нежным ребенком рядом с родителями, но всегда держала дистанцию с посторонними, абсолютно не признавая их «сюсюканий» и лестных словечек. Мама учила ее быть доброй и отзывчивой девочкой. Папа – умению постоять за себя и отстоять свое мнение, когда его нет рядом, а еще не пасти задних. Мама любила баловать ее прелестнейшими куклами и детской косметикой. Но милее для малышки Бахтияры всегда было помочь отцу с ремонтом машины и в качестве косметики использовать все подручные материалы, которые находились в гараже – мазут, бензин, масло. Только чтобы совсем уж не обидеть мамочку, она изредка играла с подаренными куклами и соглашалась посетить очередной утренник в детском саду в дурацком розовом платье. Но ближе ее сердцу оставался подаренный отцом спортивный костюм цвета самого синего моря. Она обожала мультфильмы о всевозможных супергероях, представляя что это все ее отец. И терпеть не могла всяческие сказки о беспомощных принцессах. Она с пеленок стала папиной дочкой, и никогда и никого не пыталась убедить в обратном. Бахтияра гордилась тем, что она дочь своего отца. Хотя, без сомненья, искренне любила и маму.
- Знаете, – прекратив анализировать методы своего воспитания, неуверенно начала София, – я едва сдерживаю слезы... но... Вы уж простите, что я такая плохая мать. Подумать только, я в упор ничего подобного не замечала. Дочка дома всегда веселая и активная. Я никогда не была свидетелем всего того, что вы только что рассказали. Наверное потому, что я никудышная мамаша. Господи, ну почему я не стала “наседкой”?!
- Нет, нет, нет, – директриса тут же бросилась разубеждать Софию в обратном, – я ни в коем случае не собиралась указывать вам на недостатки воспитания или еще чего! Боже упаси! Тем более что это не так. И, к тому же, хочу со всей ответственностью заявить, что “наседки”, как вы выразились, тоже далеко не идеальны. Они просто сводят с ума своих малышей огромным количеством заботы и опеки. А это, хочу заметить, тоже зачастую печально. Так что дело здесь совершенно не в вас, как матери. Просто дети иногда очень скрытные, а особенно те, которые сильные духом. Уж я-то знаю, о чем говорю, поверьте. Они полагают, что признай свое недомогание, уже никогда не смогут быть лидерами и примерами для других. У меня на веку не слишком много, но все же имеется несколько подобных примеров. Например Вася Соловьев. Он всегда был звездой школы, и когда у него прихватило живот, даже виду не подал. Он, корчась на полу от боли, на той же физкультуре, стиснув зубы утверждал что просто ушибся и сейчас все пройдет. А врачи потом говорили, еще бы пару минут, и аппендицит лопнул, а там не пойми какой исход. Или вот к примеру Наташка Гулько. Она ведь всегда и для всех девочек была просто примером для подражания. Умница, красавица, небывалая отличница. Девочка, скажем так, правильная до корней волос, как принято сейчас говорить. А чем все закончилось? Она не хотела портить свою репутацию. Боялась всеобщего осуждения. Боялась упасть с пьедестала. Попала в психиатрическую больницу с нервным расстройством, да еще каким. Поедая горстями успокоительные таблетки, она в конечном итоге сорвалась ииии… Но, это все дела давно минувших дней, да и не нужно вам об этом знать. Просто я все это сейчас вам выдала, что б вы понимали – у детей бывают личные проблемы не зависимо от родителей. Вы хорошая мама, прекрасной девчушки, не говоря уже о вашем папе.
Стоило вспомнить Алле Георгиевне о главе семейства Багдасаровых, как краска залила ее лицо больше обычного, и слегка пересохло во рту. Немало хлопот доставил ей Иван Семенович, пытаясь сотворить из ЕЁ школы оазис для своей малышки. Два года назад, когда Бахтияра Ивановна только готовилась стать участвующей школы в которой Алле Георгиевне посчастливилось быть директором, ей казалось что она не выдержит чекнутого папаши и попросту сбежит куда глаза глядят. По правде, Алла Георгиевна спустя несколько десятков посещений Ивана, уже готова была распрощаться и с директорским креслом и со своей любимой школой. Одно его желание наполнить школьные коридоры некоторым количеством людей в милицейской форме, доводило ее до истерики. А еще он требовал собрать линейку и объяснить всем ученикам школы №2 что к курчавой малышке Бахтияре нельзя приближаться ближе чем на два шага, желая таким образом оградить ее от бессмысленных дерганий за косички и не дай Бог пинков и толчков в суете перемен. Прежде чем Бахтияра переступила порог школьной столовой, в ней прошло не менее десятка проверок из санстанции, которые и по сей день бывают в несколько раз чаще, чем в других учебных заведениях их города. Иван Багдасаров лично пообщался с каждым педагогом, кухаркой и техничкой, предварительно прошерстив у себя на работе поднаготную каждого из них. В какой-то момент Алле Георгиевне показалось, что из ее родной школы скоро сбегут все, не то что паразиты какие, но Бог миловал. Точнее, Софья Владимировна. Лишь благодаря вменяемой хранительнице домашнего очага Багдасаровых Софие, удалось остановить временное помешательство ее мужа на безопасности собственного ребенка. Неведомо для Аллы Георгиевны как, да в принципе это для нее совершенно не имело никакого значения, но лишь супруге удалось унять отца семейства. С момента как София объявила ей – «Можете больше не переживать, мой муж вас тревожить впредь не станет. И всем остальным учителям можете передать тоже», прошло прилично времени, за которое Багдасаров лишь несколько раз заговорил с нею и то по делу. Да, плохими родителями Багдасаровых точно не назовешь. София легко заметила изменения на лице директрисы при упоминании о муже, что заставило ее улыбнуться, но лишь на мгновенье. Все мысли женщины были заняты Бахтиярой и ей были абсолютно безразличны истории о Соловьевых и Гулькиных. Она судорожно пыталась сообразить – как ей справиться с собственной историей.