Первый выходной день в ту зиму получил от командира в феврале. Армия не сахар. От избытка чувств напился в нюню с таким же горе-воином и двумя юными прапорами. Наутро сильно болел похмельем, но пронесло, начальство не заметило. В конце апреля обрадовали долгожданным отпуском. Бедный на события отпуск, за исключением одного довольно милого, был отчаянно скушен. Потому его и не помню почти: друзья разъехались кто куда, подруги исчезли из поля зрения, а которые замуж повыскакивали.
Вторую зиму перенёс значительно легче. Несколько освоился в каторжном краю. Пообвыкся. Наверняка этому малёхо поспособствовал очнувшийся дальневосточный ген. А может всё дело в добытом армейском тулупе и неуставном пуловере под кителем. К обмороженным мочкам и носу добавились кончики пальцев – январём лазил на антенную мачту менять лопнувший высокочастотный разъем. Очень был удивлен, что металл может лопаться на морозе. Более часу висел там, уподобившись кобелю на заборе, и голыми руками крутил гайки. Вот и обморозил. Много наработаешь в перчатках-то или варежках на верхотуре без оборудованной площадки? Здорово обморозил, хотя сначала даже не заметил.
Неисчислимыми бессонными ночами неплохо изучена вверенная техника. Благо, с документацией проблем нет. Каждый том, что тот церковный фолиант. Убить человека можно. Приборами и запчастями обеспечен: из необходимости, а более из скуки отмыл от пыли скучающий осциллограф и не менее печального вида частотомер. Стал применять, чем заметно облегчил ремонт оборудования. Очень помог задел. Учась в старших классах школы, я довольно крепко попал под влияние моды. В то время пацанва вовсю занималась радиохулиганством. Ну и я туда же. Сам передатчик паял, сам его модифицировал. Оно пустое конечно. Забава. Но плод-то запретный. И как звучит! "Мираж" город Ейск. И позывной в эфире средневолнового диапазона на сотни километров слышно.
Вверенная моим заботам станция дышит на ладан. Возбудитель-гетеродины на тропосфере ни к черту не годятся – стабилизации частоты никакой, клистроны генерируют как попало, фторопластовые прокладки под лампами ГИ-7Б постоянно «летят». Как будем воевать? Среди бойцов ходит слух, мол, лейтенант попался «шамшистый» и «уматный». В технике «шурупит», а до него на ремонт присылали офицеров из Хабаровска. Низы отметили, хоть на этом спасибо. Служба не пошла. Таков неписаный закон – снискал отклик в низах, забудь о карьере. Начальство подобного авторитета не терпит. А ежели к тому нет принадлежности партийной, можно и не рыпаться. В лучшем случае майор по дембелю и на этом точка. Ну, это всё так, к слову.
Обращая себя к тем, не так и далеким событиям, понимаю, что точка отсчета пала на июнь, год 1986. Именно с этого всё началось, и я сделался тем, что есть, что запланировано свыше.
Есть ли на свете Бог? Честно – не знаю. Вот в один из февральских дней того периода мне приспичило попасть в город. Об этом говорят: – Попала вожжа под хвост. И как назло на службе задержали до самого отбоя. А последний автобус отходил от конечной остановки посёлка Таёжный в 23,30. От казармы до этой остановки около 8 километров: затяжной спуск, подъем на сопку, сплошь усеянную строениями дачников, снова спуск и, наконец, финишная прямая длинною в три километра. Если проделать этот путь бегом, я успевал. Полтора часа это очень много; общевойсковой бой длиться гораздо меньше. Но на дворе-то зима в разгаре. 25 градусов ниже ноля. Третьи сутки зверствует пурга, ветрище. Дорогу перемело, от чего машины практически не ходят. А в город зачем-то было надо, очень надо. К тому времени пешим ходом эту трудность я преодолевал уже не раз, и в жару и в холод. Потому, в силу неразумной молодости, и рванул. Через минут пятнадцать бойкой рысцы под гору седловину в пояс снега и метров в двадцать длинною, я преодолел, как говориться «влёт». Подъем тоже дался. С некоторыми затруднениями, правда, но дался. Во второй заснеженной седловине я увяз, и увяз на значительное время. Побарахтался в снегу вдоволь, который набился в рукава и под воротник где, тая, противно стекал двумя ледяными струйками.