Битый час трясусь в дизельной, в полутьме заделывая разъемы. Затем беру трёх бойцов и они оперативно наводят мало-мальски порядок. Вытаскивают какие-то провода, железки, банки, невообразимую кучу промасленных тряпок. Подметают пол. Затем с дизелистом пускаем первый мотор. Рёв, ни хрена не слышно, генератор не возбуждается. Глушим его. Запускаем второй. Ура-а! Повезло. Этот выдает электричество. Появляется свет и заметно теплеет. Штабные работнички сразу же нас ставят в строй. И начинается: сначала бойцам нотация; мне очередной выговор; затем постановка задач – мне не отлучаться без команды и заниматься ремонтом пока не восстановлю генератор. Скромное упоминание, что дизеля вовсе не мои пропускается мимо ушей. Довод один – задачу слышали? – выполняйте.
Сутки вычеркнул из жизни. Провонялся солярой на месяц вперёд. Одна радость – двигатель оказался исправным, а генератор я смог восстановить. Поломка была серьезная, но не критическая. После его запуска с позиции не отпускали ещё сутки. Им там по барабану принимал ты пищу или нет, спал ли, мылся ли.
Но всему свой срок. Множественные проверки закончились. Частые посетители аварийного боевого поста постепенно растаяли. Чай с солдатскими сухарями и сырой матрас осточертели. Дизельная очухалась, резервирование восстановлено. Наконец-то меня отпускают отдохнуть. Ещё до вечера сижу на боевом посту. Своим ходом грязным не поедешь, поэтому вояж в город приурочиваю к смене караула. Газ-66, выделенный под караул, единственный способ попасть в город.
После этого события проходит пара недель. Находясь в городке вояжирую в местный военторг за снедью. Смотрю, приятная особа старается затащить коляску с ребенком на ступени подъезда. Подошел помочь. Не красавица, но приятная, домашняя что ли. Лет примерно 26-ти. Вид слегка болезненный – под глазами мешочки с синевой определяются. Голос ангельский. Помог молодке и она растворилась в дверном проеме. Зашел в магазин. Пока туда-сюда прошло минут десять. Выхожу и ах! снова вижу её. А рядом, к моему изумлению, кто бы вы думали – недавний мой враг, тот самый ненавистный майор с этикетки. Оказалось она ему женою приходится. Ну дела-а…
Характер вот свой до сих пор разобрать не могу. При всей моей мягкости, порою и через край, редкий раз просыпается во мне ястреб, бросившийся на жертву. И ничего поделать с собою не могу – пока жертву не сцапаю, меня не остановить. Не спущу и всё тут. Почему такое – не понимаю.
Делаю ставку на измор. Начал я с нею искать встречи. Всякий раз, когда обнаруживал её, старался попасться ей на глаза. Множество раз неприлично наклеивал на неё долгий свой взор. А взгляд у меня тяжелый, особенно когда мне нужно. Про таких услышишь – кладёт взгляд. Мне, молодому балбесу, и затеялось проверить силу взора. Как-то выхожу за угол дома, навстречу она с коляской. Встретились, она увидела и вроде как оторопела, в замешательство впала. Глаза опустила. Смущена. Эге, – думаю, – попалась утица, не уйтить таперича тебе – пропал майор.
– Здрасте, не помочь – улыбнулся я, а сам расстарался самой что ни есть тяжестью, прям к земле стараюсь её глазами пригнуть.
– Здравствуйте, да нет, там теперь пружину сняли с двери, я сама – опустила она глаза, а пальчики-то в коляску вцепились, и видно – посинели и нервно так подрагивают.
– Ну ладно тогда, до свидания.
– До свидания.
И разошлись. Отпустил я её в тот раз на свободу. И так достаточно взором помучил. Но скоро вышла майору командировка. Умотал он на три дня из городка. Тут я будто вспыхнул сухою берестою от огня. Службу к монахам забросил, а сам что ни минута её караулю. Всё время её определяю. Трудно она мне досталась, но как понял, что жертва сплетни пуще чумы боится, тут и разговорил бабенку. Дождался ночи, усмотрел, как только её последнее окошко потухло, и шасть в подъезд. Знаю заснуть за пару минут невозможно. В звонок не стал, а тихо так в дверь; тук-тук. Слышу, подошла и тоже тихо-тихо:
– Кто?
– Я, – отвечаю, а у самого в горле комок.
– Вы?
О, думаю, надо же. Не кто там? спросила, а утвердительно – вы? Значит, ждала и знает кого – верный знак, что моя берёт.
– Я, – шепчу, – открой.
Сначала долго колеблется. По всему переживает сильно девка, чувствую.
– Открой, увидят ещё ненароком.
После некоторой паузы всё же впустила. Наверняка напутавшись в размышлениях. Расположились на кухне. Окошко зашторено, свет не включали. Дитё спит себе, посапывает в соседней комнатке. Не тронул я в тот раз и взором пытку не устраивал. Просто говорили всячину до рассвета и руки её бархатные ластил. У двери в губы поцеловал её нежно, как только мог. Ох, и вкусная бабенка оказалась! Я вам доложу. Редко вкусную стрельнешь, редко. А эта вкусная, деликатес. Не отказала она. И завязалась у нас любовь. Интересная любовь. Мечется лишь меж нами взорами да улыбками, а словно понимаешь об чем речь. Градус поднимается. Как столкнемся – прямо полыхнем оба зарею. Я её взором припечатаю, а она глазки опустит. Уж весна на носу, а мы друг дружку не понюхали, всё порознь.