9 мая года 1987-го. Золотые рыбки.
Многочисленными плакатами, нитями разноцветных вымпелов и гирляндами огней между уличными фонарями майские праздники надолго угнездились в центральных улицах и на площадях города. Нынче запланирован поход в кинотеатр компанией: после обеда встречаюсь с девушками в общежитии.
Всему своё время. Так и со мною. К этому периоду я, наконец, отличил работу на производстве от службы; в заводе, пусть и недолго, я работал. Стал разбирать, когда должно находиться в части безвылазно, а когда довольно лишь посетить развод и поставить задачи подчиненным. Этим появилось свободное время, порой в излишестве, отчего и перестал тяготиться службой. И выпало это как раз, когда кошелек переживал финансовый бум. Офицерскою судьбой так заведено: проиграешься холостяком в пулю, подловленным на мизере или в американку, гоняя шары – кризис пережидаешь в казарме и солдатской столовой; рассчитаешься с долгами и к тому ещё приладится денежное довольствие – от души покуролесишь в городе. Лишняя монета пробуждает в офицере гусарское начало, а выпадает она не обязательно в выходной или праздник: офицера в настроении запросто можно видеть в ресторации вечером в понедельник.
В моем характере также подобных нот обнаруживается немало. Могу не пить в праздник, когда все вповалку, но запросто позволяю при случае нажраться водки в будний день и пропустить службу. Иной раз трезв и без подарка втиснусь кому в день рождения, а пройди время заберусь к нему же в гости достаточно пьян и одарю без причины на то занятной и недешевой штучкою.
Из драгоценностей на Наташе я замечал только тонюсенькое золотое колечко с блестящим стёклышком и на капроновой ленточке алюминиевый крестик. В эти праздники гусар моей души пожелал памятного постамента, решив огорошить девушку неожиданной приятностию. Этому можно не верить, но задней мысли, как то купить девичью душу, я не имел. Более того, моя задумка могла и напортить мне – большинство женщин дорогой подарок расценивают на свой счет неправильно. Но пережить удовлетворение без риска не так интересно, не те ощущения.
Потому ко времени открытия не на шутку разошедшийся во мне мот приволок меня к магазину «Бирюза», где был небольшой выбор золотых изделий. Советское государство прилагало значительные усилия в содержании военных, почему офицер без особых усилий мог преподнести достойный подарок даме, не уронив при этом чести. В залу вместе со мною просочилось всего два – три покупателя. Выбор пал на цепочку и кулон к ней. К тонкому колечку толстую цепь носить не приличествует. Потому пошлые видом украшения я и не перебирал. Но покоящееся на прилавке не соответствовало моему запросу. Продавщица, видя мои искания, решилась оказать посильную помощь. Я рассказал, как вижу подарок даме сердца. Из всех камней лучшим считаю александрит, хотя ему приписывают дурное и называют вдовьим. Дарить его девушкам не принято. Но в одиночестве я трагизма не вижу, а любовь к этому камню привила мне мама. Украшений с александритом не имелось даже под прилавком. Всё же снизойдя моим грёзам, продавец попросила подождать и растворилась в проеме, ведущим в святые ювелирторга. Через минут пять верная служительница теневого рынка вынесла из подсобки изящного плетения цепочку и кулон – две кружащиеся рыбки; с камушками к сожалению ничего не было.
«С вас по кругу двести пятьдесят рублей» – шепнула она. Убедившись, что ни один любопытствующий взор не нарушит конфиденциальности операции, я сунул услужливой спекулянтке деньги, поблагодарил и вышел из магазина.
Сейчас же появиться на встречу было довольно рано и я, в обузу прихватив торт «Наполеон», забрался в трамвай, чтобы немного оттянуть время.
Особая пытка дарить девушке первый раз дорогое украшение. А если дарение проходит в присутствии её подруги особенно. Сцена выглядела так неловко, что уши мои загорелись, а сам я готов был провалиться сквозь землю. Наташа тоже была смущена до крайности, и было заметно, что ей неудобно принимать дорогой предмет. Выручила неугомонная Марина. – Ой, можно я померяю? – и, не дождавшись разрешения обладательницы подарка, начала примерять цепочку у зеркала. Её бойкая болтовня в минуту развеяла неловкость момента. Ах! Марина, Марина! что бы я без тебя делал?
Наташа пусть ненадолго, но засветилась скромною улыбкой, а я, обрадованный редким впечатлением девушки, разумно отвлекся разрезанием торта к чаепитию, предоставив подружкам пошептаться. Вне сомнений, что подарок тронул девушку. Одного не мог я понять, почему Наташино лицо даже в минуту радости не избавилось от печали, и было видно, что она переживает страдание. Девушку явно что-то мучило, а что я никак не мог распознать. Странная тень непростых раздумий никогда не оставляла её облика.