Немного спустя я нашёл ещё одно подходящее место для наблюдения. Но сколько ни скользил мой взор по челкам, носикам и блузам желаемый образ не найти так и не смог. От осознания, что я потерял нечто очень тёплое, дорогое, на душе стало пакостно. Недолго думая, я разыскал Р-нова, которого не найти было невозможно.
– Давай, что там у тебя, – без обиняков выпалил я.
– Давно бы так, а то ломаешься, что та монашка, – гаркнул Р-нов и потащил меня к "закромам". Закусь здоровяк действительно заготовил отменную, а шампанское осталось нетронутым за ненадобностью…
Мне нравится марш «Прощание славянки», хотя на душу лёг совсем другой, названия которого к своему стыду не знаю. Духовой оркестр училища исполнял его редко. Но в нём есть нечто трагическое, обреченное. Белогвардейское. Под такой не грех идти цепью на пулемёты.
День сухой и солнечный. Бывшая столица Донского казачества приходит в себя от пережитого двумя сутками ранее потрясения – узкие грязные улочки беспардонным свистом и выразительной руганью сотрясал очередной офицерский выпуск. Это действо было настолько усердным, что сам Сатана эти дни не смел показывать и носу в проулках, что в обычности проделывал с большим удовольствием, подстрекая курсантов пьяными шляться по ночам вне стен училища, а барышень из медицинского колледжа с завидным упорством беременеть уже на первом курсе и затем толкаться у проходной в надежде узнать любвеобильного шалопая, чтобы предъявить ему нахально распирающее сарафан доказательство безрассудной его страсти. В большинстве случаев этакие негодяи умудрялись надолго укрываться в госпитале от своих ундин, что фиксировалось в графе «наименование болезни» нейтральным определением «бес попутал». Ну, а которые оказывались менее изворотливы, окруженные сердечною заботой родителей очередной глупышки понуро плелись под венец, при этом обретая звонкий титул «санитар города», равняемый людьми в погонах внезапной гибели.
Общее впечатление несколько портит уже неделю неутихающий северо-западный степняк, в треть гнущиеся тополя, жмущийся к бордюрам мусор и одинокий новоиспеченный лейтенант, видимо отбившийся от празднующей компании и бесцельно слоняющийся невдалеке от училища. Но раскачивающиеся тополя остановят любого, словно приворожив. Когда выпадет им на мгновение выровняться, на взор наваливается глубокая матовая зелень. Стоит им только быть согнутыми ветром, глаза слепит живое серебро. Этой завораживающей игрою обязательно украдется некоторое время.
Будучи в гражданском платье и стараясь избежать нежелательных встреч, проскальзываю через КПП и направляюсь в штаб. Последние сокурсники предписания к месту службы получили накануне, основная масса вчерашних курсантов разобрала документы ещё в день выпуска. Я не охотник до сутолоки и очередей, да и к тому же сердечные дела несколько отвлекли моего времени в аккуратном домике бездетной "брошенки", что присоседился к переправе через Дон у станицы Багаевской. Потому в стенах кадетского корпуса объявился только теперь.
Затянувшееся празднество отзывалось где-то в глубинах организма нехорошим ощущением – мутило. В общих списках распределения, вывешенных в прохладном коридоре штаба, своей фамилии я не обнаружил. Пришлось зайти в строевую часть. Майор, дотошно ощупывая выцветшими глазами, с присущим старому служаке сочувствием выслушал моё недоумение. Затем долго перебирал стопку бумаг; бормотал что-то неопределенное; цокал языком и выстукивал пальцами об испещренную царапинами крышку добротного стола дробь. Немного поразмыслив, он предложил зайти к нему после обеда. Не к месту возникшая пауза не обрадовала – электричка на Ростов-на-Дону уходила в 16 часов. Времени в обрез. До сумерек нужно успеть добраться в станицу Староминскую. Остаток пути до Ейска в расчет не брался – поезд отходил за час до полуночи. На случай же опоздания к этому сроку тропа к Азовскому побережью набитая и преодолеть её даже ночью дело, в общем-то, плёвое.
Переменить предложение офицера не представлялось возможным. Пришлось тащиться в «Лакомку», чтобы перекусить и убить время, где я не смог отказать себе в стаканчике коньяку с тремя звёздами на этикетке под бисквитное пирожное; майор был много прав, когда сверлил меня глазами – голова буквально трещала и вид у меня, по всему, был "лимонный". Через пару минут отлегло, отчего и время полетело быстрее.