— Защити нас, бобр, от разбойницы выдры, — говорит хариусик и жабрами поводит.
— Сильно она вас обижает? — спросил бобр.
— Половину рыб съела. Помоги, а то всем конец придет. Усмири хищницу выдру. Или открой нам ход. Я всех рыб ночью соберу, уплывем на перекаты. Лучше на мелководье погибнуть, чем в зубах выдры.
Бобр встревожился. Он радовался, что много рыбы перед плотиной развелось, что рыбам жить лучше стало. А тут одна выдра всю речку обезрыбит, разорит.
— Нет, нет, хариусик! Зачем вам родные места оставлять. Надо выдру прогнать с нашей речки. Самим бежать не надо. Слушай, сделаем утром так…
Бобр шепнул на ушко хариусу. Тот захлопал плавниками, зашевелил жабрами, заторопился домой.
Утром выдра стала гоняться за рыбами. Хариусик и с ним трое братьев собрались в стайку. Подплыли к выдре. Хлестнули по самому носу хвостами. Помчались к бобровой плотине.
От удивления выдра чуть не захлебнулась. Зубами заскрежетала. Погналась за хариусами. А те изо всех сил к нижнему ходу запруды поплыли.
Ход был открыт. Рыбки нырнули туда. Выдра за ними. Очутились в узком проходе, сложенном из затонувших сосновых стволов. В конце виднелась узенькая щель. Хариусы скользнули в щель. А выдра просунула только голову. Туловище не пролезает дальше. Тут бобр столкнул на шею выдре бревнышко, защемил голову.
— Куда ворвалась? Забыла, что в чужое жилье без спросу входить нельзя? — спросил выдру бобр.
Выдра не отвечала. Тряслась от злобы. Тянула из-под бревнышка голову.
— Посиди здесь. Меньше дыши, а то воздуха не хватит. От злости задохнешься, — сказал бобр и ушел.
Хариусы верхним ходом вернулись в омут.
Выдра долго барахталась. Вертела головой. Не могла шею высвободить. Напрасно скребла когтистыми лапами по дереву. Наконец выдра потеряла силы. Стала задыхаться. Запищала. Истошно закричала:
— Пусти меня, бобр! Пусти, а то задохнусь.
— Я отпущу тебя, но тотчас уходи с этой речки. Никогда больше здесь не показывайся, — ответил бобр.
Выдра замолчала. Стала опять вытягивать голову. Бревно давило шею по-прежнему.
— Пусти меня, я уйду! — захрипела выдра.
Бобр поднял бревно, отпустил хищницу. Выдра едва живая всплыла на поверхность воды. Бобр помог ей добраться до берега.
— Видишь, какая ты теперь стала, — сказал Бобр.
Выдра отдышалась. Поглядела на себя в воду. Ничего не ответила, пошла в лес.
От бревна шея стала у выдры тонкая и длинная. Торчит злая круглая голова на змеиной шее. Это знает каждый, кто видел выдру.
Но не все знают, что близ бобровых плотин хищница не смеет показываться. Бобр навсегда отучил выдру обижать рыб в его местах. Возле плотин бобра рыбы живут спокойно. И зовутся такие речки — бобровыми.
СНЕГИРЬ
Жила в тайге на дереве серая птичка. Звали ее снегирь. А под деревом жила мышка. Мышка все лето хлопотала. Собирала себе корм на зиму. А птичка только пела да летала.
Пришла холодная зима. Мышка забралась в норку. А птичка осталась на дереве. Мышке было тепло, сытно. А снегирю холодно, голодно.
Однажды выглянула мышка из норки. Увидала снегиря, спрашивает:
— Холодно?
— Холодно, — отвечает голодный снегирь. — Плохо одному. Давай, мышка, вместе жить. Сначала у тебя поживем, а потом у меня.
Согласилась мышка. Привела снегиря к себе в норку. Накормила. Стали вместе жить. У мышки было тепло. Корму много. Живет снегирь хорошо. Ест вдоволь.
Так прозимовали.
Пришла весна. У мышки корм вышел. Говорит она снегирю:
— Снегирь, уговор помнишь?
— Помню, — отвечает снегирь.
— Пойдем теперь к тебе жить. Твой корм есть будем.
Нечего делать, согласился снегирь. Выскочил из норки, взлетел на дерево. А мышка внизу осталась. Снегирь говорит:
— Я тебе корм отсюда кидать буду.
А корму-то у него не было. Начал снегирь с дерева смолу собирать да мышке бросать. Ест мышка смолу, весь рот залепила. Рассердилась. Зовет снегиря:
— Снегирь, иди сюда. Я тебе что-то скажу. Подлетел снегирь к мышке. Она как царапнет его по груди. У снегиря кровь пошла. Грудка покраснела.
Вот почему у снегирей грудь красной стала.
ЛЕНИВЫЙ ФИЛИН
Свили птицы себе гнезда, вывели птенцов, поют песни, радуются. Только ленивый филин сидел на ветке и грелся на солнышке.
Наступила осень, птицы собрались улетать на юг, а филин по-прежнему сидел на ветке и дремал.
Пришла зима, выпал снег. Задрожал филин от холода, стал искать старое дупло, чтобы от мороза спрятаться. Нашел, залез в него и обрадовался — сидит в темноте и дремлет.
Долго сидел, захотелось поесть, вылетел из дупла. Солнце ярко светило, снег блестел синими искрами. Ослеп филин. Летит, на деревья натыкается, едва нашел свое дупло. Сел и заплакал.
— Ду-ду-ду, как жить буду? А эхо ему ответило:
— Худо, ленивый, худо!
Летает теперь филин лишь по ночам и громко охает. В тайге слышны его печальные стоны.
КАК ПЕРЕВЕЛИСЬ ЧЕРНЫЕ ГУСИ
Леса поблекли. Закружились сухие листья, травы повяли, птицы притихли. Стая гусей на юг улетала.
Впереди черный гусь летел. Он считал себя самым лучшим гусем на земле. Стая послушно за ним спешила.
Черный гусь голову наклонил, на землю посмотрел; мелькали горы, поля, озера, реки. Черный гусь гордо загоготал:
— Смотрите, каков я!
Стая тоже загоготала. Черный гусь стал похваляться:
— Да, я — лучшая птица на свете! Нет меня смелее, нет быстролетнее. Находятся птицы, которые орла хвалят. Ну, что такое орел? Верно, птица эта суровая, гордая. Однако что эта птица ест? Что? Своих же братьев птиц, мышей поганых, сов вонючих! Нет у орла сердца, в крови клюв у него! Или лебедь! Уж очень уважают его люди: и красив-то он, и ласков-то он, и все любуются им. Какая же это птица, коль служит она людям для забавы? Или утка! Птица ладная, но ведь хозяин озера сделал ее обжорой, отяжелела она, жиром заплыла.
Перебрал черный гусь всех птиц, лучше себя искал, не нашел. Еще громче загоготал. Когда гусиный гогот утих, шум на небе стал слышен. Черный гусь сказал:
— Хозяин неба сердится, дождь будет…
Шум опять послышался, черный гусь оглянулся. Вслед неслась стая белых птиц. Черный гусь засмеялся:
— Пусть догоняют. Я еще не встречал той птицы, которая бы меня догнать могла.
Черный гусь летел быстро, гуси за ним летели, торопились, отстать боялись. Шум слышался близко. Опять оглянулся черный гусь, белые птицы были недалеко. Черный гусь сильнее замахал крыльями, в струнку вытянулся. Гуси совсем заторопились, слабые отставать стали, теряться. Черный гусь хохотал, похвалялся: