Ну, а где же та самая сумка? С товаром.
Самым впечатлительным оказался тот, что стоял у двери.
- Да оставил он её в поезде у кого-то, бля буду! - закричал он. Искали плохо. А пока мы здесь будем сидеть, там к утру...
- Заткнись! - властно приказал Завалюхин и немного подумал. Потом повернулся ко мне.
- Ты как тот кот Матроскин. Рассудительный, как важняк, и этим... фиг вамом выражаешься. Ладно. Мы тут с ребятами подумаем, а ты до утра в нашем КПЗ посиди. Всё. Уведите его, ребята.
Пока он произносил эту речь, я думал, стоит ли рассказывать ещё об одном вроде бы чуде. И решил: не стоит, пожалуй.
Тут меня подняли и повели. Куда?
* * *
Во дворе усадьбы путевого обходчика стоял большой сарай, построенный с дореволюционным размахом - в два этажа. Вдоль верхнего этажа проходила полуразрушенная галерея, подняться на неё можно было по лестнице, пристроенной сбоку. На верхнем этаже хранилось сено.
Два охранника, держа меня любезно под руки, подняли по лестнице,
отворили широченную дверь и впихнули на сеновал. Один из них зашёл вместе со мною, ткнул меня носом в сено и ловко снял наручники.
- Вот тебе напарник, - сказал он кому-то в угол сеновала. Развлекайтесь.
После чего вышел, дверь тут же затворили и снаружи повесили замок.
В углу на сене шевельнулась чья-то фигура. Я всмотрелся.
- Не признаёшь? - спросила фигура голосом Селивёрстыча.
- Павел Селивёрстович! - завопил я и ринулся в тот угол. - И вас тоже?...
- Обустраивайся, - сказал Селивёрстыч и вздохнул. - И меня тоже.
- Вот идиоты, - заскрежетал я зубами. - Хозяина - и под замок... В его же доме. А сами гуляют тут, как хозяева.
- А чего ты хочешь? У них сила. И власть. Да хусым, небось обойдётся. Рассказывай, что видел на тридцатом километре.
- Много видел. Участкового вашего убили, Павел Селивёрстович, - сказал я печально. - Почти на моих глазах.
И я начал рассказывать. Всё подряд. За стеною шумел Шарыжалгай;пахло сеном, и этот запах почему-то отвлекал меня и мешал сосредоточиться. То ли потому, что рождал в моей утомлённой голове совсем иные ассоциации, то ли по какой другой причине...
Короче, когда я добрался в своём повествовании до того как бы чуда, о котором не захотел рассказывать Завалюхину - а именно, что подстрелили как раз ту железнодорожницу, которую только перед этим великодушно оставили жить, я внезапно понял, ПОЧЕМУ я не решился рассказать лейтенанту об этом. И понимание этого так поразило меня, что я замолчал, раскрывши рот. А потом попросил:
- Павел Селивёрстович! Расскажите, как вы-то сюда попали?
Путевой обходчик внимательно посмотрел мне в лицо, крякнул и рассказал следующее.
Перед заходом солнца из Шарыжалгайской пади вышли двое мужчин с рюкзаками. Под туристов работали. Предложили обменять тушёнку на картошку, для операции обмена расположились на крыльце. И тут под аккомпанемент собачьего рёва - кобель сидел на цепи - появились со стороны моря ещё двое, милиционер и штатский. И как только они появились, один из туристов совершенно предательски въехал хозяину в челюсть. От такой неожиданности хозяин отключился. А когда пришёл в себя, то обнаружил, что лежит на лавке в летней кухне, а в головах у него сумка, набитая старой одеждой. За стеною, услышал он, плакала его старуха.
- Почему она плачет? - сразу же спросил он коренастого мужика в камуфляже, сидевшего за кухонным столом. - Что с нею?
- Ничего особенного, - флегматично отвечал тот. - Дура-баба, вот и воет. Петруха! - закричал он кому-то. - Скажи ей, ожил мужик, пусть заткнётся!
Потом пришёл старший лейтенант и сказал, что ребята немножко перестарались, но обижаться на них не надо. Они на работе. Дети и жена не пострадали, они все в большой угловой комнате, к ним претензий нет.
- А у них к вам? - спросил хозяин.
Старший лейтенант сказал на это, что надо быть сознательным и уметь переносить временные неудобства. Ибо принятые меры носят чисто временный характер.
- А у нас всю жизнь неудобства носят временный характер, - пожаловался хозяин лейтенанту. - А ваши когда предполагают кончиться?
- Когда найдём наркотик, который сегодня везли мимо вас в поезде, но не провезли, - строго сказал старший лейтенант.
И он начал допрос. Правильнее сказать - беседу. Про исчезнувший наркотик. В процессе беседы, однако, Павел Селивёрстович поссорился со старшим лейтенантом, и после её окончания вместо угловой комнаты, где содержалась семья, попал на сеновал... Хорошо вот эту сумку, набитую старой одеждой, разрешили взять, чтобы под голову подкладывать; голова после отключки болит.
- Ага, - согласился я. - Хорошо, что разрешили. А вы не заметили, они связь с кем-нибудь держат? Например, по радио.
- Вечером сына ко мне привели, чтобы отца проведал. Он сказал, у них в рюкзаке железяки какие-то лежат, и наушники торчат сверху. Аппаратура, значит.
- Угу. Указания, видно, от кого-то получают.
- Получают. А как без них? Крутые времена пошли, Филипп, - продолжал старик, покряхтев огорчённо. - Раньше милиция по морде не била ни с того, ни с сего. Как у вас в городе насчёт этого?
- Видите ли в чём дело, Павел Селивёрстович... - начал я, придвигаясь ближе.
- Тихо! - сказал Селивёрстыч. - Слышишь?
Сквозь шум бурлящей воды я услышал какие-то посторонние шорохи, но не мог понять, что они означают.
- Уходит кто-то, - буркнул старик. - К железке пошли.
Вот как! Ребята хорошо подумали и решили не дожидаться утра... На цыпочках я подкрался к двери и заглянул через щель во двор. В пределах видимости я увидел тёмную фигуру с автоматом у живота; фигура глядела кому-то вслед, повернувшись в сторону Байкала. Ай да слух у путевого обходчика! Не хуже, чем у рыси.
Я вернулся на место.
- Похоже, так и есть. А теперь по поводу битья по морде, - напомнил я. - Очень интересная подробность. Дело в том, что таковое для милиции нехарактерно. Они больше по внутренним органам предпочитают бить. Поэтому положение наше дрянь. Это не милиционеры.
- А кто?
- Бандиты. Тоже наркоту ищут.
- Э-э... - сказал после небольшого молчания Селивёрстыч озабоченно. Так-так-так... Но он же мне удостоверение показывал!
- Ага. Если даже качественно сделанное, то всё равно больше ста долларов не стоит.
- Итить твою мать... Откуда нам знать, тёмным? Вот беда-то... А ты откуда про это знаешь? Может, тот парень и вправду перестарался.
Видно было, что старик ошарашен. Я вздохнул.
- Перестарался тот парень или нет - дело десятое. Есть железобетонные факты, Павел Селивёрстович, которые, м... требуют анализа. Как любят говорить эти... аналитики.
- Кто?
- Аналитики. Люди, которые на основе научных фактов предсказывают всякие пакости. Например, кого мы в депутаты выберем. Или в губернаторы. Или сколько прогулов будет в нашей промышленности за год...
- Да ты что? - изумился Селивёрстыч. - Как они могут знать? Прогульщик - и тот не знает, сколько он прогуляет за год.
- Есть методы, - ответил я туманно, не желая вдаваться в подробности статистики. - Мы с вами, конечно, не аналитики, но жизнь и не такое заставляет делать.
Селивёрстыч молчал и смотрел на меня с недоверием.
- А факты вот какие. Поезд остановили не какие-то местные фраера, а заезжие профессионалы. И действовали они грамотно. Никого в поезде не грабили, как чечены, а искали сумку по приметам. Товар, значит, разыскивали. Отсюда следует, что остановка поезда - не конечная их цель, а только начало операции. Ну, а коли товар ещё не найден, то они должны быть где-то поблизости. Это первое.