Форастеро нервно прошелся пару раз мимо скрючившегося в кресле Кея. От его резких выкриков у Кея в голове заиграла музыка, невидимый голос завел арию без слов.
– Он золотой, потому что ни у кого такого нет. Идеальный байк. Мечта любого байкера – иметь такой мотоцикл, которого ни у кого нет. Вот я такой и сотвоил. Всем нужен идол, – успокоившись, Форастеро остановился напротив Кея. – Кто не хочет думать сам – пусть молится на идола. Чего тут сложного? Это как всю исизнь читать одну книгу, ошибочно считая ее главной, с мотоциклистами так еще проще. Подкинул Свистунам на серебро для новых свистков, они и рады вам глотки порвать. Все вы – как собаки с Лысой горы, байкеры. Бог вас недоделал.
При этих словах в группе парней произошло движение. Легкое, почти невидимое. Но Кей это заметил. Его чувства обострились до предела.
– А ребят моих за что…
«Боевой товарищ» раздраженно махнул рукой, словно ему мешала муха.
– Подумаешь! Сбил одного-другого и отрезал кусочек на память. Я бы показал коллекцию, да тебе скоро уходить. Презабавное собрание! Некоторые байкерские татуировки очень остроумны. Смотрятся ничего, если красиво расположить в альбоме.
Форастеро снова взялся мучить манжеты. Вздохнул и признался:
– Это все из-за дочери. Вот дуреха, моя Женька! Из всего обилия мужчин в Городе и мире она выбрала какого-то грязного, малообразованного мотоциклиста.
Кей отчаянно напрягся. Цепь больно врезалась в тело. Кровь проступила сквозь бандану и капала на колени.
– Втюрилась в какого-то перестарка. Вбила себе в башку, что хочет от него детей. – Форастеро угрожающе поднял кулаки. – Уж лучше от меня пусть будут. Так и сделаю, когда ее найду.
Он успокоился и принялся кружить вокруг Кея.
– Тебя пытались убрать еще в апреле. Эти придурки, – Форастеро кивнул в сторону окаменевшей группы парней, – увлеклись, затеяли гонки. Затем пытались прикончить, когда ты гонялся за тем, кто угнал мотоцикл от Смотровой. М-да-а… Лучше бы ты того несчастного, у гаражей, насмерть прибил… Так отделал беднягу, что пришлось потратиться на лечение.
Кей беззвучно шевелил губами. Форастеро присмотрелся, удовлетворенно кивнул и продолжил:
– Свистуны моих надежд не оправдали. Но было интересно послушать предсмертный отчет Шторма о том, как ты заживо сжег двоих его ребят.
– Так это ты Шторма в моем гараже…
– Нет, не я! – весело воскликнул Форастеро. – Вот еще! Буду я возиться с железными тросами да дверьми… К тому же Шторм оказался очень тяжел, как мне рассказывали. Зато, по закону моря, главный Свистун, как положено, вздернут на рее… За что? Во-первых, не справился с заданием. Во-вторых… Шторм вообще какой-то неприятный тип. Но когда ты скормил его свиньям, я сообразил, что управиться с тобой непросто…
– …и прислал за мной машину в гараж? Форастеро насупился.
– Это была дурацкая затея, – сухо произнес он, глядя в сторону. – Один из наших решил отличиться. Взял инициативу на себя. Я даже не успел его наказать, потому что он сдох в дыму.
Хозяин оглянулся на парней в черной коже и скривился:
– Дураков среди байкеров – каждый второй. И в моем маленьком персональном мотоклубе – то же самое. Когда я смотрю отсюда на Город, то вспоминаю ту, настоящую Смотровую. Вижу, как байкеры приезжают, подходят к парапету, выстраиваются вдоль гранитной ограды и смотрят на Город. Они похожи на громадных истуканов с острова Пасхи, тысячу лет смотрящих в океан. Такие же черные, неподвижные, мощные и… бессмысленные.
И снова по группе парней прошла еле заметная волна.
– Как ты назвал свою контору?
Форастеро улыбнулся. Чувствовалось, что он ждал этот вопрос:
– «Богобайкеры».
– Божественные, что ли? Байкеры бога?
– Почти угадал. «Богатые городские байкеры». Это – то же самое.
– А что дальше? Платиновый байк?
– Придумаю что-нибудь.
Ресницы склеились от крови, текущей со лба. Кей прищурился.
– Вторника я внедрил к вам давно. Ваш вожак оказался излишне сентиментален, когда решился вмешаться в хорошо подстроенную драку. Не знаю, чем ему приглянулся Вторник. Предположу, что дали себя знать нереализованные отцовские чувства… Мальчишка-то был просто глуп и жаден. Украл фотографию из альбома твоего, э-э-э, «тестя» по имени Покер. Но поторопился и свалял дурака, подсунув ножик. Надеялся, что из квартиры Покера тебя выведут в наручниках. Плохо он тебя знал! Впрочем, теперь, как я понимаю, ему все равно…
Кей дернул головой, пытаясь смахнуть кровь с лица. Один из парней подошел и протер ему лицо бумажной салфеткой. Форастеро недовольно поморщился.
– Зачем ты убил ее?
– Я не мщу женщинам. Это неинтересно. В ее смерти виноват Вторник, и только он. Разве девочка тебе не рассказывала, как он пытался залезть к ней под блузку и получил затрещину? Он попросил прощение, твоя девочка поверила. Дети, дети… Зря. Жадной скотине, вроде Вторника, веры нет.
Слово «скотина» кое-что напомнило Кею.
– Значит, это ты подкинул голову свиньи мне под дверь?
Форастеро снова хохотнул и передернул плечами.
– Не стану отказываться. Я. Лично. Не мог удержаться, чтобы не доставить тебе мелкую неприятность. А что, здорово получилось? Особенно боцманская дудка в зубах!
Форастеро улыбался, глядя на панораму города.
– Тебе много за меня заплатили тогда, в Никарагуа?
– Мелочь, – отмахнулся Форастеро, – да и не в деньгах дело. Надо решить, кто из нас лучше. Стрелял ты лучше, бегал лучше, дрался лучше. А сейчас ты лучше всех в мире сидишь в кресле, зацепленный и прицепленный, не можешь пошевелиться. Только мозги у тебя шевелятся. Но это не опасно. Мозги – не руки и не ноги. Помнишь наш разговор на палубе, когда мы шли на корабле в Центральную Америку? Ты еще утверждал, что люди умеют летать.
– Не помню. Мы же тогда пили всю дорогу…
– А я помню. Сегодня у тебя счастливый день – ты отправляешься в полет. Мечты сбываются…
Форастеро загнусавил тошнотворный мотивчик и взял в руки пульт, вроде телевизионного. Нажал кнопку, и Кей услышал громкое шуршание. Внезапный порыв ветра взлохматил волосы. Форастеро наклонился и резким движением развернул кресло. Стекло панорамы было открыто. Кея и весь мир разделяли два десятка метров. Два десятка метров и – пропасть в сорок этажей.
Надо бы настроиться на торжественный лад. Кей попробовал думать о хорошем. О хорошем думать не получилось, потому что ничего хорошего в голову не приходило. Он закрыл глаза и увидел всех сразу. Бешеные Дженни Фанта Дженни ХаДэ Дженни отец и мать и сын и дочь и Дженни кого-то забыл надо вспомнить не успею к черту.
Форастеро стоял позади Кея, как сиделка при парализованном.
– Ну, поехали!
Мощным ударом ноги он отправил кресло по направлению к пропасти. Колесики взвизгнули, и Кей стремительно покатился по блестящему полу навстречу звездному небу. По дороге вспомнил Кока-Лолу. И Дженни. И еще лица тысяч людей, с которыми встретится через мгновение. Он уже видел их, столпившихся по ту сторону пропасти. Они молча ждали. Они хотят многое сказать ему. Даже те, с разрезанными вдоль языками.
Кресло остановилось так внезапно, что Кей упал на скользкий пол. Он разбил себе нос и бровь. Кровь заливала лицо, пока двое парней снимали с него цепь и ставили на ноги.
– Отвезем тебя на Лысую гору, – мрачно сообщил один, бородатый и бритый наголо. – Выживешь – значит повезло. А у нас перевыборы президента клуба.
Кей с трудом разлепил веки. Группа парней подняла на руки барахтающегося и злобно ругающегося Форастеро. Его тащили к многоэтажной пропасти, не обращая внимания на страшные ругательства.
– Срываемся, – Бородатый взял Кея за плечо. —
Товарищ по оружию погиб. Кстати, что значит «Форастеро»?
Он лежал в сырой траве. Из темноты выплыла Дженни, за ней – Стая. Они плыли один за другим, слепленные из предутренней дымки, неосязаемые, не касаясь земли. «Медленно, – лихорадочно думал Кей, – очень медленно!» От напряжения кровь из раны на голове потекла ручьями.