Головняк и тыльник ушли в разные стороны по лесополосе, а бойцы в ядре, скинув ПТУРЫ в одно место, сели недалеко друг от друга. Я достал навигатор, посмотрел координаты, прикинул их на карте и убедился, что мы пришли в нужную точку.
До того самого лесного массива, за которым, по мнению Шведа, была арта, нам оставалось метров пятьсот нашей лесополосы, потом прогал метров сто пятьдесят и все. Я решил, что туда пойдем я, радист (куда я без него) и Пересвет. Не знаю почему я решил именно так, но вот таким был состав на тот момент. И до конца лесополосы нас сопровождал тыльник. Мы очень медленно, вслушиваясь, подходили к концу лесополосы. Я остановил дозор за сорок метров, все сели. Просидели минут пять, тишина, по нам никто не накидывает, все тихо и спокойно.
— Мишаня, доложи в Центр, что мы дошли до прогала.
— Черт. Батарея садится.
— А запасная?
— В рюкзаке.
— Шпак сходи обратно, принеси батарею, пока мы связываемся с Центром.
Шпак ушел обратно, радист выходил на связь, а мне что-то придавило так жестко, что я в очень быстром темпе отошел за какой-то пень, и сделал свое грязное дело, причем очень быстро, так как страх или тревога дают о себе знать.
Шпак принес батарею, радюга поменял ее, севшую закинул в сухарку, можно было начинать движение.
— Так, тыльник, сюда внимание. Мы сейчас идем строго на запад, через пустырь и уходим в лес. Лесной массив большой, нам по нему еще метров двести пройти придется. Вы на связи всегда. В случае стрельбы, если мы не выходим на связь, то в составе всей группы выдвигаетесь в нашем направлении. Если будет отрабатывать арта, и мы не выходим на связь, значит после арты уже идете к нам. Вопросы?
Вопросов не было. Пересвет произнес какую-то молитву, перекрестил наш дозор и со словами «Господь с нами, он нам поможет» начал движение. За ним шел я, после меня радист. Дальше все было без слов, только сигналы, заранее не оговоренные, но интуитивно понятные, и кивки головой.
Мы подошли к самому края леса. Перед нами был открытый прогал метров сто, наверное, и он уходил немного вниз, где начинался лесной массив. Этот лесной массив был вытянутый, широкий и шел по низине. На карте там был обозначен пересыхающий ручей. Волнение нарастало. Мы выдохнули еще несколько раз и, по моему сигналу, рванули из лесополосы. Мы пробежали так быстро, как никогда. Забежав в лес, упали на землю и стали тяжело дышать, осматриваясь по сторонам, в ожидании плохого, примерно несколько минут. В этот момент, прямо над нами раздается мощнейший взрыв снаряда, и все вокруг зашевелилось. Щепки летели со всех сторон, падали целые ветки, нас накрывало землей и кусками деревьев. После каждого взрыва мы пытались отползти, спрятаться, вжаться в землю, провалиться под нее. Накидывали нам от души. Земля, деревья, воздух — все ходило ходуном. Вспыхнув пару раз под какие-то корни, палки, я на миг понял, что не знаю откуда мы пришли, и куда нам отходить. Не было края того леса, в который мы только что забежали. Огромное количество адреналина не давало мозгу начать продуктивно работать. Я пытался собраться с мыслями, но каждый новый разрыв снаряда неизбежно прижимает тебя к земле. Нас утюжили, как могли. Каждый взрыв страшнее прежнего. Этот звук прилета мин почти с одновременным его разрывом я не забуду никогда. Я не знаю, сколько это длилось, в тот момент я думал, что очень долго. Все вокруг нас было в опилках, ветках, в рыхлой земле. И также неожиданно все закончилось, как и началось. Падали отдельные снаряды, но уже далеко от нас, метрах в пятидесяти. Мы даже не видели, просто слышали, но не обращали внимания.
— Живы!!!! Да ну нахуй. Живы. — говорил я себе, вытирая землю с губ и зубов и пытаясь осмотреться по сторонам.
— Отходим, отходим — говорил я суетливо себе.
Подняв голову, я увидел радиста, который лежал на боку в непонятной позе и периодически двигал ногами и головой.
— Сука. Куда отходить то, откуда мы пришли. — уже практически орал я на себя, пытаясь заставить мозг работать. — Точно, мы шли на запад, значит нам надо идти на восток.
Я начал искать компас в подсумке, но его там не было. Опустив голову увидел, как он, привязанный к разгрузке, висит рядом с ногой.
Я определил, где восток и подполз к Мишане.
— Мишаня, ты как? Давай дружище, ползем, ползем, оставаться здесь не очень хорошая идея. Мишаня, слышишь. Радюга, ты чего?
Я одернул Мишаню за плечо, и увидел белое как снег лицо. Его глаза смотрели в пустоту, сквозь меня. Он меня не видел и не слышал, хотя я уже общался на повышенных. Я его тряс, бил по плечу, махал руками, он не реагировал, только изредка моргал. В тот момент я вспомнил, что с нами был еще Пересвет. Оглядевшись вокруг, я увидел его, сидящего на склоне, на коленях и громко читающего молитву. На мои окрики он тоже не реагировал. Ситуация была патовая, один в своем трансе, и другой в своем трансе. От бессилия и безнадеги я отвесил радисту жесткого леща, да причем так, что отсушил себе руку. Мишаня ожил. Медленно, но уже с каким-то разумом в глазах, радист начал вертеть головой и пытаться встать.
— Командир, это что было??? Голосом ожившего мертвеца спросил радюга.
— Я тебе потом расскажу, а сейчас не вставая, на четырех костях, уползаем отсюда, ровно так же, как пришли. Давай, ползи в сторону Пересвета.
Я посмотрел на Мишаню. Он уже порозовел, а значит стал приходить в себя. Я пополз к Пересвету, с идеей заканчивать молитву и уходить отсюда. Ну и конечно, в моменте я не выбирал выражения от слова совсем, и так по-братски, по-офицерски, все ему высказал.
— Нельзя материться, Юстас, это грех — ответил мне Пересвет, продолжая кланяться к земле.
Но я его все-таки переубедил, что нужно делать по-моему, и мы, раком, на четырех костях, волоча автомат, дульник которого, был весь в земле, начали выползать из этого страшного места. Первый полз Пересвет, продолжая молиться, второй, не спеша, радист, и я был замыкающим.
Увидев наш тыльник, у меня отлегло и на сердце стало как-то спокойнее.
— Командир, вы живы!!! Радостно кричал и бежал обниматься Морфей.
— Хуй знает, как и кто нам помог, но вернуться оттуда было намного меньше шансов, чем там остаться.
— Да уж, вот это нас обработали — опять со своей наивной, светлой, детской улыбкой сказал Пересвет.
Я посмотрел на Мишаню. Он ничего не говорил, а для чего-то достал тангеиту.
— Швед, Швед, я Юстас, прием.
— На приеме Швед — послышалось в гарнитуре.
— Швед, пройти лес невозможно. Туда сунулись, и по нам ударила арта. Еле вылезли оттуда, долбили жестко. С этой стороны не подойти.
— Принял тебя Юстас. Потери есть?
— Нет, все нормально.
— Тогда отбой, до связи.
— До связи.
Я сразу начал выходить на ротного.
— Юстас для ротного на приеме.
— Юстас, я все слышал. Встречаемся в точке, откуда работали две прошлых задачи, через три часа. Принял?
— Принял тебя. Через три часа будем там.
Мишаня уже стрельнул сигарету и молча курил в стороне. Я не стал ему ничего говорить, так как он пережил многое десять минут назад.
Мы выдвинулись по лесополосе к нашей группе, которая очень неплохо, стоит отметить, там расположилась. Несколько бойцов заняли бетонный окоп для стрельбы стоя, укрылись броней и чахли, в то время как другие бойцы сидели в обычном окопе и общались, попивая чай.
— Командир, это по вам так работали плотно? — Спросил Сеня.
— Да, по нам. Слава Богу, не попали, но солнышко на трусах я раза три нарисовал точно.
Бойцы заулыбались, они не предали значение этому моменту, который мог убить или ранить сразу трех человек. Я взглянул на время.
— Через час уже будет темнеть, вот тогда и пойдем, а сейчас можно попить чая и просто подышать воздухом — Сказал я вслух.
Бойцы разложили рюкзаки по кругу, в центре поставили две горелки, чтоб сделать кипяток. Пересвет во всю делился эмоциями, Мишаня периодически что-то добавлял, а я просто смотрел на каждого бойца, на его мимику и понимал, что мог этого уже не увидеть. Повезло. Это об удаче на БЗ[8].