— «Чёрт, как неудобно…» — мысленно заскрежетал я зубами — «С чего я взял, что он прыгать будет?!» — и собрался уже было горячо извиняться, как выражение глаз незнакомца опять резко поменялось — на смену недоумению пришла смертельная усталость.
«Да» — глухо произнёс незнакомец — «Мне плохо. Я хочу поговорить с Одри»…
— «Ну и?» — спросил Бешенный Билли Тайсон, затягиваясь вонючей сигарой — «Ты свёз его в «психушку», надеюсь?»
— «Послушай, Билли» — уклонился я от ответа — «Перестань покупать сигары у пуэрториканцев. Они тебя дурят. Никакая это не Куба. Кубинские сигары так не воняют.»
— «Что бы ты понимал…» — усмехнулся Билли, изрыгая облако зловонного дыма — «Это же «Cohiba». Контрабандная партия. Прямо из Гаваны. Дэнни (это я), ты от ответа не увиливай. Опять во что–то вляпался?»
Я вздохнул. Бешенный Билли Тайсон обладал бульдожьей хваткой. Мы знали друг друга вот уж скоро полвека. Выросли в одном квартале Нью — Йорка, вместе переехали в Бостон, вместе купили крохотный бар в Кембридже и по сей день являемся его совладельцами де–юре. Де–факто я уже лет десять как не занимаюсь баром и все заботы о нём взял на себя Билли. Несмотря на то, что бар еле сводит концы с концами и ни о какой прибыли мы уже давно не слыхивали, ему такая жизнь нравится. Есть у меня подозрения, что Билли подрабатывает на контрабанде по–мелочи, но я в его дела не суюсь. Достаточно того, что мне, как совладельцу, положена бесплатная выпивка и на том спасибо. В жизни же мы остались крепкими друзьями.
Вы спросите — почему «Бешенный Билли Тайсон»? Всё просто. «Бешенный» потому, что боец он несгибаемый и внешность у него соответствующая, вызывающая уважение, несмотря на то, что давно шестой десяток разменял. Уильям — его имя. А Тайсон — потому, что лет двадцать назад сцепился он в нашем баре с мексиканцами и одному из них пол–уха откусил.
Нет, такое прозвище ему не сразу дали — Тайсона тогда и духу не было, конечно. Но все помнили. А уж когда Тайсон в 1997 году Холифилду ухо оттяпал — вот тогда это прозвище к нему намертво и приклеилось. И хотя бармен — молодой кубинец Освальдо и официантка Рози — смешливая мексиканская девушка и называли иногда Билли за глаза «старым пердуном–ворчуном» — его любили и уважали за доброе сердце, за острое чувство справедливости и за то, что он никогда своих в обиду не давал.
— «Ты понимаешь," — сказал я — «так–то он парень нормальный, в модном рекламном агентстве работает, недавно с повышением из Нью — Йорка перевёлся — из нашего города, деньги есть в достатке, карьера в гору идёт. Я его домой привёз, выпили, поговорили. Всё хорошо у него, но как бы это сказать… Он в Одри Хёпберн втюрился как мальчишка.
Помнишь такую актрису? Ну вот… В Нью — Йорке была ретроспектива фильмов с её участием — вот он и подсел.»
— «Дэнни!» — изумился Билл — «А ты сказал ему, что старушка уж лет сто как померла?»
— «Ну, допустим, не сто, а пятнадцать!» — с неожиданным раздражением заметил я. «Не забывай — она мне тоже очень нравилась…»
— «Да я помню, помню…» — задумчиво протянул Билли, глядя на меня с интересом — «Весь бар её плакатами заклеил. Один вон до сих пор в подсобке висит… Ну и что дальше?»
— «Да что дальше… Он же не дурак — понимает, что это ненормально, но поделать с собой ничего не может. Хочу, говорит, просто услышать её. Сказать, что люблю её и успокоюсь на этом. В мистику ударился. Уж к каким только экстрасенсам и медиумам не обращался — без толку. Никто его не убедил. Хочет голос её услышать. На грани парень. Жалко…»
— «Ну а ты–то здесь каким боком?» — спросил Билли, наливая нам по третьей — «Ты что — психотерапевт? Или волшебник?»
— «МЫ здесь каким боком» — уточнил я, залпом опрокидывая свою порцию виски — «А волшебник у нас как раз ты…»
— «Не понял» — так и не донеся стакан до рта сказал Билли.
— «Билли, ты только не нервничай» — торопливо заговорил я — «Я вчера лишнего выпил, да и парня мне так жалко стало… Наш ведь парень — нью–йоркский, по–соседству с нашим кварталом вырос. Ладно–ладно — когда мы росли, он ещё не родился, но всё–таки… В общем, я точно всё не помню, но по–моему я сказал, что ты обладаешь особыми мистическими способностями. Что Одри, бывая в Бостоне, частенько заглядывала в наш бар и у тебя с ней образовалась определённая духовная связь, которая существует и поныне.»
Я спешил закончить своё повествование наблюдая, как Билли всё краснел и увеличивался в размерах, а маленькая кухонька, где мы устроились, становилась всё меньше и меньше.
— «Короче, я сказал, что для тебя это дело пустяковое и ты всё можешь устроить в лучшем виде хоть завтра, если только сама мисс Хёпберн не будет возражать…»