Часть оборудования и оружия пришлось бросить -- и так было довольно тяжело. Свои контейнеры с добычей тоже оставил, избавляясь от каждого лишнего грамма груза. С собой прихватил аптечку, свой АК, "феню" Хохмача, патроны и воду.
С тем и потянул. Тридцать метров по земле -- одного, потом налегке назад -- и еще на тридцать метров вперед -- второго. У Гоблина забрал оружие, чтобы не застрелился часом из благих побуждений. Отобрал даже его ножи.
В детстве, я помню, мы все прикалывались -- вешались на шею другу, изображая тяжелораненых, и стонали: "Брось, комбат!" Теперь это было не смешно. Гоблин каждый раз, когда я возвращался за ним, просил:
-- Серый, пристрели меня! Не мучайся, тебе с нами не дойти.
Я внутренне злился, но ему ничего не говорил. Хорошо, хоть Хохмач без сознания -- молчит себе, на мозги не капает. Но какой же он тяжелый! Боже, зачем ты даешь родиться таким здоровым людям? Почему позволяешь им идти в Зону, а потом какому-то заморышу тащить его на своем горбу? Если я его вытащу, с него бочка пива. А лучше водки! Я хоть и не пью, но если в этот раз выберемся -- то напьюсь непременно. Из принципа.
Стая слепых псов, штук двадцать, показалась довольно скоро, но я уже успел дотащить своих друзей до леса. Пока же им хватило трупа Радионуклида, но скоро они выйдут на наш след. А сил у меня оставалось все меньше и меньше. Тяжеловато ходить по земле с такими отягощениями, да еще при этом не попадать в ловушки.
-- Сигареты... табак... -- застонал Гоблин.
Я поначалу не расслышал его слов -- думал, опять он за свое.
-- Что, дать закурить? -- наклонился я к нему, когда все же понял его речь.
-- Табак, собаки... -- схватил он меня за рукав.
Тогда до меня дошло. Вытрусив из его пачки сигареты, я выпотрошил из них табак и рассыпал по нашим следам.
Запах крови погнал псов вслед за нами, когда труп Радионуклида был полностью обглодан. А это произошло довольно быстро. Мы с Гоблином слышали их радостный лай сзади. В густом лесу радиус обзора небольшой, поэтому они нас не видели, хотя мы были в сотне метров от них, когда собаки наткнулись на табак. Послышался жалобный скулеж -- теперь мы сбили им нюх на время. Хорошо, что они слепые. Были бы зрячие, тогда нашли бы нас по бороздам от башмаков на земле, а так им пришлось только метаться во все стороны в поисках ускользнувшей добычи.
Но не успел я сделать и двух ходок, как собаки радостно завыли. Опустившись на землю рядом с Гоблином, я проверил оружие и стал ждать быстрой развязки. Однако звуки погони не приближались к нам, а наоборот -- уходили все дальше в сторону. Я сначала испугался, что псы побежали в обход, пока не вспомнил про Сержанта. Ну конечно! Они напали на его след, ведь он тоже был ранен, и запах его крови вывел на него наших преследователей. Что ж, баба с возу -- кобыла в курсе дела!
Не знаю, сколько времени прошло. Каждый раз, когда сердце, казалось, не выдержит, когда хотелось все бросить и просто упасть от усталости, а дальше пусть хоть зомби живыми сожрут, каждый раз я заставлял себя сделать еще несколько ходок. "Ну, давай, еще чуть-чуть! Ну, до того кустика... еще до пригорка, а там все! Вот еще только с холма спущусь -- и точно все! Ну, Гоблина чуть дальше подтяну, он ведь полегче!" -- обманывал я сам себя в такие минуты -- и полз. Потому что понимал -- мои друзья долго не протянут. Пульс Хохмача становился все слабее, Гоблин стал впадать в беспамятство, побелев, как снег в феврале, а до границы Зоны было больше половины пути. Во рту пересохло, горло сводило, барабанные перепонки не выдерживали звуков стучащего набатом сердца. Перед глазами плясали кровавые чертики, а до "колючки" было еще далеко.
Так я их дотащил до железнодорожного депо. Миновал "изнанку" или, как ее еще называл черный сталкерский юмор, "Красную шапочку" -- аномалию, в которой человека выворачивало наизнанку, в прямом смысле слова, мясом наружу. Заметить ее и легко и сложно одновременно. Надо следить за тенями на земле. Та тень, которая падает в обратную сторону от источника света и есть "изнанка". Попадает в нее человек -- и получается красная шапочка.
И тут с неба пошел дождь. Я и не заметил, когда набежали хмурые тучи, укрывая за собой рыжее вечернее солнце. Внезапно загремел гром, и первые тяжелые капли полетели вниз. Потом зачастило, и земля вмиг стала мокрой. Как там в баре на "Ростке" поет Высоцкий? "С неба мразь, словно Бог без штанов"? Меня начало брать отчаяние из-за всех напастей, которые сегодня выпали на мою долю, когда взгляд зацепился за то, что в Зоне и странах бывшего Совка считалось роскошью, а в остальном прогрессивном мире -- средством передвижения. Среди развалин депо, груды арматуры и прочего хлама я заметил угловатый салон "Нивы". Машина на вид была на ходу. Я осторожно подобрался к ней, ежесекундно вертя головой на триста шестьдесят градусов, боясь быть замеченным хозяевами транспортного средства в опасной близости от своего авто.